Владимир Ашихмин - Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

Между тем Дукас вывел меня к прогалине со старым резным столом. На персиковой скатерти с тонкой бахромой дымилась чашка каши с орехами. Рядышком с ней, на блюде, толпились бутерброды с сыром, поодаль пыхтел кофейник, а за ним – джем, вафли и конфеты.

– То, что ты просил! Да! Всё здесь! Кушай, не обляпайся! Да! А если загваздаешься, то там фонтанчик!

Я улыбнулся. Без яиц, но с кофе. Отрадно, что хоть про него он не забыл.

– Ты идеально запомнил мои пожелания. Овсянка на утро – самое то. Благодарю.

– Приступай! Да! Я вернусь через секундочку! Да!

– Этот фей так часто говорит «да», что в моей голове одни лишь «да»! – пробурчал Джейкоб.

– Да? Головой ты называешь кончик лезвия, да? – подшутил я, отправляя в рот молочное кушанье.

– Ой, острить и я умею! Причём недвусмысленно!

Я расхохотался.

– Кофе восхитительный! Да!

– Я безумно рад, что он пришёлся тебе по вкусу! Да! – пропищал Дукас, неожиданно выныривая из кустов. При нём был овальный футляр. Положив его возле вафель, фей сказал:

– Посмотри, что я тебе принёс! Да! Их носил Горгон Преломляющий Оттенки, но его нет, да, а они тебе понадобятся! Открой! Да! Открой!

В футляре оказались чудаковатые очки с филигранными стёклами.

– Это Светофильтры, они помогут тебе добраться до Короля Брена и Импрет! Да! В них тебе будет не страшен коридорный блеск Отражателя! Да!

– Очень кста…

Желудок стиснуло конвульсивной дугой. Из моих ноздрей хлынули ручьи сопель, а изо рта непереваренная еда и желчь. Я согнулся пополам, чистя Буля Золотобородого на все корки.

– Да? Да! Нет! Я тебя накормил некачественной пищей! Да! Ужас! Что делать?! Что делать?! Фирджи! Да! Фирджи! – запаниковал маленький фей, мотаясь туда–сюда.

– Не зови её, всё нормально, пусть занимается, чем занималась, сейчас всё пройдёт, – прогнусавил я, отплёвываясь. – Такое со мной бывает.

– Не пугай так меня больше! Да! – просвистел Дукас, облегчённо хватаясь за грудь.

– Тебе надо сходить к доктору, парень, твоё здоровье меня беспокоит.

– Я в порядке. Дукас, поведай мне, как дойти до Красной Башни.

– Да! Выходишь вон из тех дверей (дирижёр–оптик махнул в сторону тропинки, уводящей к массивным створам) и идёшь от жёлтого к багряному. Да! Если, заплутав, наткнёшься на другие краски, не относящиеся к данной гамме, то просто поверни назад и начни сначала.

– Хорошо. Привет Королю Брену передавать будешь? – полюбопытствовал я, вставая со стула. После рвоты меня немного подкачивало.

– Нет! Да? Нет! Да!– глотая звуки и потупив взгляд, забубнил Дукас. – Мне жаль! Да! Скажи ему, что мне жаль! Он норовистый! Да! Может ущипнуть!

– Поглядим. Ну, пока.

– Да! До встречи! Да!

Сапоги затоптали тропинку, посох застучал по камушкам – я двинулся к двери.

– Надеюсь, у Короля Брена нет привычки повторять слово из двух букв, – проворчал Джейкоб.

– Да? О чём это ты? Да? Да!

– Перестань! У меня от этих «да» всё так и кипит!

– Да? Да! Да! Да! – запричитал я к поднесённому к губам оружию гномов.

– Парень! Я близок к тому, чтобы взорваться!

– Тогда согласись, что лучше слушать умные речи, нежели чем «да»? Да? Да?

– Да! Да! – возопил Джейкоб. – Пожалуйста, понуди про космогенные протуберанцы и магические коллапсы! Мне этого так не хватает! Да! Про них! Да! Да!

– То–то же!

Пихнув створы, я оказался под прицелом тысяч и тысяч отполированных поверхностей. Трапеции, цилиндры, овалы, кубы, октагоны и прочие геометрические фигуры, обретая исступление в самих себе, саднили сетчатку каскадами неутихающих зарниц. Поспешно нацепив Светофильтры, я взглянул на окружающую действительность по–новому. Нестерпимая резь нефрита, смывающая собою контуры и очертания ближайших рубежей, подменилась мягкостью прорисовки и затенённостью фона. Теперь мне было видно, что у меня под ногами, умеренно сверкая турмалином, стелется циклоидная дорога. Слева и справа бесконечно крутились и перестраивались кабошоны и гладкие хрусталики. Их миражная, беспорядочная циркуляция, замешивающая золотую палитру, равно как и настенное ползанье эксцентричных пиритных цепочек, дотоле мною не усмотренных, возбудили во мне жаркую заинтересованность. Пустившись в блуждание по лабиринту, я ощупывал стены и заглядывал в сферические ячейки. Кое–где мне попадались странные вазы с тонкими лапками–опорами, в них вместо привычных всем букетов флоры торчали адамантовые стержни, ткущие своими набалдашниками–звёздами непостижимые сияющие узоры. Эпизодически я натыкался на диковинные глыбы. Спаянные из россыпи пузырчатых стёклышек, они, тихо вибрируя, сочились светом и вращались вокруг своей оси. Я шёл и шёл, а клацающие шестерёнки, жеоды, источенные штифтами, и громадные кварцевые столбы, словно сладости для мальчишки, вызывали у меня восхищение. Каждый малюсенький закуток, каждая полость, отделённая от центрального прохода флюоритовой кладкой, что–то за собой да скрывала! Будь то ряды полых трубочек, катающих через перемычки мерцающие дыней орбиты или приборы, усеянные чем–то наподобие стальных перьев, – всё тянуло мои глаза к себе! О, Вселенная, сколько же тут всего! Заворожённый прелестями Отражателя, я, тем не менее, не упустил из виду, как ярая желтизна мало–помалу стала подменяться тёмными тонами. Переход к багряному оттенку происходил едва приметно – там выглянет румянец, сям мелькнёт розовый. Постепенно малиновые и гранатовые цвета вытеснили весеннюю солнечность на задворки гаммы. В один из моментов, осматривая дощечку с вязью рун, я вдруг понял, что уже довольно давно вступил в зону Красной Башни. Бесконечные разновидности алого окраса, водя меня по туннелю, битком набитому сверкающими чудесами, в конце концов, направили мои стопы на подиум, прошествовав по которому я остановился перед рубиновой дверью. Она была чуть приоткрыта, и мне, прежде чем вежливо постучать, захотелось сперва заглянуть в щель, сочащуюся багровой поволокой. После всех аккуратных и самобытно подогнанных зеркальных вариаций, порядка и грациозности, повсеместно встречаемых мною в Отражателе, увиденное в просвете поразило меня – в Красной Башне явно творилось что–то неладное. Побитые осколки зеркал вперемешку с кроваво–минеральным крошевом, удручающим ковром устилали обожжённый кирпич дороги, ведущей к нечёткому очертанию коридора, таящемуся в тумане. Дивясь разорению, я уловил краем уха отдалённые звуки, одновременно несущие в себе глухой хруст, топоток мелких ножек и боязливые повизгивания. В гнетущем предчувствии очередных малоприятных событий, с вновь болезненно задёргавшимся желудком и обострённой осторожностью, я, пихнув дверь, оказался в палатах Короля Брена.