Дмитрий Вернидуб - Невысоклики. Грозовой фронт

Папаша Уткинс как служащий магистрата, остался вместе с Алебасом Кротлом в Хойбилоне, а дочурок отправил вместе со своей родственницей и племянниками-сорванцами, к Черед-Бегасу.

Как только старая тётка немного отвлеклась, напустившись на одно из своих чад с упрёками и тумаками, двойняшки незаметно улизнули.

Если бы Олли не был так молод, то он, вероятно, смог представить себе всю глубину горя безутешного отца, потерявшего детей, постарался бы догнать караван и вручить беглянок тётке. Но родительские чувства были Олли неведомы, и его совесть балансировала между желанием прогнать девчонок прочь и нежеланием рисковать, раскрывая своё исчезновение. Дилемму разрешил Пит.

– Мы что, так и будем здесь торчать? До темноты осталось часов шесть, а нам надо ещё перевалить на ту сторону.

И в ответ на вопросительный взгляд Виндибура развёл руками.

– А что? Так знают только они, а вернёшь их – узнает весь табор!

Довод показался настолько убедительным, что Олли только согласно кивнул.

Теперь порядок построения отряда был таков: Олли Виндибур впереди, за ним Солист, за ним сестры – сначала Тина, потом Пина, а замыкающим Пит Репейник собственной персоной.

Голый каменистый склон становился круче. Нечастые сосны сменил ещё более редкий кустарник. Ветер усилился, и стало заметно холоднее.

Долина ветров, скрывавшаяся за узким седловидным перевалом, напоминала воронку, чашей обращённую в сторону моря. Дикие морские ветры, облюбовавшие эту часть рельефа, разгоняясь в огромном естественном раструбе, с рёвом и свистом вылетали из его узкой части, распугивая медлительные облака. Похоже, эта забава им очень нравилась, чего нельзя было сказать о невысокликах, идущих к перевалу.

С каждым шагом давление встречного воздуха становилось всё интенсивней. И чем меньше шагов оставалось до верхней точки тропы, тем трудней друзья переставляли ноги. Дальше идти можно было только в связке. Сделав небольшой привал, Олли обвязал к спутников верёвкой вокруг пояса. Теперь ему приходилось не только самому с трудом преодолевать каждый метр, но и тащить за собой двойняшек, рискующих воспарить подобно воздушным змеям. Лучше всех чувствовал себя только Репейник, для надёжности уцепившись за хвост Солиста, справедливо посчитавшего, что в такой обстановке ослиное упрямство – не лучшая черта.

Наконец вереница выбралась на небольшое плато, усеянное огромными валунами. Силы были на исходе, и расселина между двумя глыбами оказалась поистине спасением. Забившись в закуток, продрогшие и оглохшие путешественники завернулись с головой в одеяла и тут же уснули.

Утром несколько подёрнутых инеем холмиков, ставших частью сурового горного пейзажа, начали понемногу шевелиться.

Первым наружу высунул свой нос Репейник.

– У-у-у-й! – вздрогнул он всем телом. – Какая мерзость!

В ответ у холма покрупнее, запирающего собой вход в расселину, выросло два длинных уха. Подняв голову, Солист с надеждой посмотрел на Пита, словно приглашая его поскорее убраться из этого треклятого места.

Тормоша Олли и девчонок, Репейник вдруг понял, что не слышит больше завываний и грохота, с которыми всю минувшую ночь порывы ветра обрушивались на перевал. "Монстр выдохся – так ему и надо!" – ехидно усмехнулся он, пытаясь развести огонь непослушными руками. Но костерок не горел.

– Не мучайся, – подошёл Олли, кутаясь в одеяло, – Чем быстрей мы пойдём вниз, тем лучше.

Так и не позавтракав, компания начала спускаться в долину.

Долина ветров встретила путешественников странным настороженным затишьем. Унылый вид лишённых даже кустарниковой растительности склонов навевал тоску, а холод пробирал насквозь. Тропы почти не было. Здесь давно уже никто не ходил. Покрытая инеем трава скользила, и опять пришлось обматываться верёвкой. Поверхность долины словно вылизали огромным языком – ни торчащей скалы, ни деревца.

Путешественники медленно спускались. Невысоклики – хорошие ходоки и достаточно крепко стоят на своих ногах. Но в этот раз им приходилось туго. Не завтракавший и слегка подмороженный невысоклик – лёгкая добыча для всякого рода неприятностей.

Неприятности всегда выслеживают жертву среди тех, чей дух ослаблен лишениями, сомнениями или страхом, выбирая объект позадумчивей.

Не то чтобы Олли Виндибур был совсем уж лакомым кусочком, но уж если приходилось выбирать между ним и Репейником, то беспардонность последнего явно вызывала отторжение у неудач. Злоключению позарез нужно, чтобы его глубоко переживали, постоянно спрашивая себя: "А почему, собственно, я?" Двойняшки Уткинс для этого явно не годились, так же как и Солист. Максимум, что от них можно было ожидать, так это грандиозного рёва. А это уже не так интересно.