Дмитрий Билик - Верравия. Сумеречный пет

– Выход? – Эу повеселела. – Мы многие годы ждали знака от Отца, – она указала ладонью за мою спину. – И вот появился ты. Извини, но до тех пор, пока ты не поговоришь с Его Величеством, боюсь, ты не сможешь покинуть Бампас.

Я осторожно повернулся, боясь увидеть позади обратившегося в камень древнего Создателя, но в подслеповатом отблеске факелов разглядел лишь гигантский трон. Он походил на памятник Линкольну в Вашингтоне, если бы американский президент в какой-то момент вдруг решил уйти погулять. Жуткое и одновременно завораживающее зрелище.

– Что это за место? – с пересохшим горлом спросил я.

– Обитель подгорного народа. Сюда прибыл Отец, после того как создал один из самых могущественных артефактов, – Эу внимательно посмотрела на сжатый в кулаке ключ. – Очутившись глубоко под землей, он сел на скалу – и та превратилась в трон; взял горсть мелких камней – и так появилась наша раса. Мы выстроили дворец в его честь, но как только Отец набрался сил, он ушел. С тех пор мы ждали, когда Создатель или его посланники посетят нас и молвят слово Отца.

Так, получается, я вроде как мессия. Хорошо хоть, спасать никого не надо. Сейчас заявлюсь к их королю и скажу: надо посланнику золота и отряд сопровождения до столицы. На то воля Отца, а я его внебрачный сын от гастролей по Тойрину. А все неплохо складывается!

– Ну, делать нечего. Давай до вашего короля дойдем. За жизнь поговорим…

Конечно, я читал кое-что о гномах, играл в фэнтезийные игрушки, то есть общее представление имел, но представлять обитель маленьких бородатых воинов – это одно, а очутиться в ней – совершенно другое.

Высокие рукотворные своды уходили наверх и скрывались в темноте, хотя сам город довольно неплохо подсвечивался фонарями. Ловко уворачивалась от многочисленных зданий, казалось, воткнутых то тут, то там просто по воле сумасшедшего архитектора, широкая, метра в три, дорога. Возвышались над обычными домиками громадные площади, забитые бородатым, снующим по своим важным делам людом. Складывались в хитрую и обширную паутину неисчислимые веревки с лебедками, подъемниками и крюками. Лениво зевали алым пламенем кузни, отмахиваясь жаром от гномов. Скрипели дверьми и пели пьяным многоголосьем питейные. Молчали уснувшие тревожным сном каменные каланчи пожарной стражи с водовозками у основания башен. А совсем высоко, будто выросший из самой горы, тяжело уселся на гигантском выступе кряжистый дворец.

Мы же находились в самом низу, выползшие, если так можно сказать, на свет из огромной полуподвальной залы. Где-то впереди, во тьме журчала речка, через которую был перекинут невысокий крепкий мост. Разглядеть его толком я не успел. Эу выкинула чудную штуку – только мы вышли к городу, как она вытащила золоченый рог с руническими узорами и так дунула, что своды обители гно тревожно задрожали.

Мгновенно все переменилось: стали захлопываться ставни на окнах, площади опустели, пожарные в каланчах проснулись и сослепу шарили взглядами вокруг, пытаясь выяснить причину всеобщего беспокойства. Зато к нам подбежало еще несколько воинов: один с серебряными наплечниками, остальные без них. Как я понял, это были люди Эу.

Теперь нестройной процессией мы двинулись наверх, к недобро гудящему дворцу. К нему уже со всех сторон стекались невысокие, сплошь закованные в броню бойцы. Их было немного, всего несколько десятков. Что это, какой-нибудь высший совет?

Я с интересом разглядывал грубоватые дома местного люда, в темных проемах ставен которых слышалось тихое перешептывание; проходил мимо горячих жаровен у рестораций; прилипал сапогами к липкому мокрому камню мостовых возле питейных заведений. Это же был город, самый настоящий город, волей Создателя и трудолюбием жителей возведенный под землей. Тысячи и тысячи хижин, хибар, двухэтажных особняков, вырубленных в скалах ходов и лазов, превращающихся для чужака в бесконечный лабиринт.

И дорога… Нескончаемая, проворно и без устали бегущая вверх, лишь тихонько касаясь короткими шпалами зданий. Вагонетки стояли на рельсах справа от основной тропы, словно удивляясь собственной неподвижности в разгар рабочего дня. Эх, сейчас бы сесть да покатить, но вместо этого приходилось шагать ножками. Выносливые гно, самый высокий из которых едва доставал мне до груди, шустро бежали впереди, топоча коваными сапогами. Эу, оправдывая свою фамилию, пружинисто шла рядом, но за все время не произнесла ни слова. Я, конечно, пытался поговорить, но этим лишь сбивал дыхалку, да и однозначные ответы того не стоили, поэтому пришлось замолчать.