Лариса Ена: Прятки

– Тит! Эмма! Приветствую! – к ним навстречу вышел Томас, охранник, -Погодка-то какая, а?! Вы с ночевкой?

– Привет Томас,– Тит пожал протянутую руку, – Да, сказали двойную норму притащить. Может праздновать что будут. Ты не знаешь?

– Не, нам не особо что-то говорят, ты ж знаешь. Эмма, как ты? – Томас был в хорошем настроении, поэтому балагурил, довольно поглаживая небольшой животик.

– Все хорошо, спасибо, – девушка отвязала рюкзак от сидения, – Как сынишка?

– До сих пор играет с кроличьей лапкой, которую ты ему подарила, – Томас рассмеялся, – Я, кстати, взял дополнительную смену, напарник заболел, так что буду вас встречать на обратном пути. Ну, возьмете себе в город мяса.

– Спасибо дружище, – Тит благодарно кивнул, – Ну что, выдавай оружие да мы пойдем.

Охранник прошел в свою будку что-то насвистывая, после чего вынес охотникам арбалеты с оптическим прицелом, несколько блоков стрел и охотничьи ножи. Пока он ходил за оружием, Эмма переоделась в гидрокостюм защитного цвета. Когда они получили оружие, Эмма перекинула арбалет через спину, закрепив его ремнем через грудь, а в специальный карман на бедре спрятала нож.

– Готова? – Тит вопросительно посмотрел на охотницу и получив утвердительный ответ, крикнул, – Отворяйте ворота!

Заскрипели механизмы и в Стене образовался небольшой проем, достаточно широкий, чтобы прошло несколько человек. Взяв рюкзаки в руки, охотники вышли за Стену.

Как только охотники миновали ворота, на них сверху обрушился ливень. Тяжелые капли с шумом отскакивали от гидрокостюмов и арбалетов. Ветер был не сильный, но ощутимый, заставляя капли дождя метаться в разные стороны, хлестая по лицу. Метров через триста начинался лес и там, к счастью, было намного суше из-за раскидистых густых крон. Шли медленно ступая по влажному мху, прислушиваясь к звукам леса. Обойдя ближайшие силки, сразу собрали несколько зайцев, один, правда, был найден хищником раньше охотников и наполовину обглодан. Тит, осмотрев следы, хмыкнул: «Лиса, плутовка, сожрала». Спрятав трупики зайцев в специальный контейнер, пошли дальше, отдаляясь от Стены все дальше. К вечеру добычи прибавилось: три лесных голубя, глухарь, еще пару зайцев. Эмма обнаружила тропу кабанов и теперь они двигались еще более осторожнее.

Напарник оглядывал стволы деревьев.

– Ишь ты, кабанья чесалка какая, аж кору соскоблили. Из засидки будем стрелять, думаю, они тут ночью пойдут, – Тит по-хозяйски оглядывал местность, – Вон, два дерева, ветки толстые, выдержат.

Эмма задрала голову

– То дерево старое. Сук пересохший, может обломиться. Давай ты вот сюда полезешь, а я вон на то, там сучья тоньше, но я легкая.

– Годится, – Тит кивнул и поковылял к дереву, на ходу доставая перчатки.

Эмма прошла чуть вперед и полезла на верх, помогая механической рукой, из пальцев которой предварительно выпустила крюки (спасибо братику). Закрепив рюкзак у ствола, сделала пару шагов по ветке, осторожно ступая по скользкой коре. Убедившись, что сук достаточно крепкий, помахала Титу, показывая, что все в порядке. Теперь оставалось только ждать. Сидя на ветке, Эмма вновь увидела сову-разведчика. Механическая птица села неподалеку и уставилась на девушку круглыми глазами-камерами. Металлические перья слабо поблескивали от влаги.

– Сплошной контроль, – Эмма показала птице средний палец и сова тотчас снялась с места, улетев ввысь, громко хлопая крыльями.

В гидрокостюме было тепло и Эмма не заметила, как задремала. Память перенесла ее в ту зиму…ее первая охота. Их было трое: она, Тит и Макс. Все шло неплохо, пока Эмма не отстала от охотников, чтобы прочистить стекла защитных очков, которые были запорошены снегом. Буря в тот день была сильная, ветки деревьев, больно хлестали охотников, а снег то и дело залеплял защитные стекла, делая видимость нулевой. Именно тогда, из-за сугроба, на нее выскочил медведь-шатун. Заревев, он поднялся на задние лапы и пошел на Эмму. Огромный, с прилипшими на шерсти комьями снега…

Дальше воспоминания были урывками, словно в замедленной съемке… Она слышит свой крик, видит руки, поднимающие арбалет… Желтые клыки и горячее дыхание животного у лица… Огромная лапа с острыми когтями… Ее лицо покрывается горячей липкой кровью, застилая глаза. Белый снег, орошается алыми каплями, которые тут же заметаются снежными хлопьями…Крики охотников… Она слышит, словно эхо «Эмма! Эмма!» … Затем полный боли и предсмертной ярости рев медведя… А потом ее куда-то несут, и она уже больше ничего не чувствует, только свое сердце, которое гулко отдает в уши тревожным стуком…