Макс Вальтер - Смерть может танцевать 5

Однако в последнем я сильно сомневаюсь, сигнала тревоги от охраны не поступало, так чего зря энергию тратить. Люди в принципе существа ленивые. За профессию охранника вообще молчу, дабы никого не обидеть. Сам ещё недавно работал – знаю.

Добрался до машины, открыл багажник и сразу же закрыл обратно. У «Поло» он настолько мелкий, что Константина придётся предварительно распустить на запчасти, прежде чем его туда утрамбовать. Зато на заднее сиденье он влетел, как там и было́.

– Эт чё… Какого… Он мёртвый, что ли? – тут же заёрзал на водительском сиденье Палыч. – Ты чё, совсем, что ли…

Договорить он не успел, открыл водительскую дверь и принялся выворачивать желудок. Видимо, волнение сказалось. Он и так на нервах сидел, а тут ещё покойника вдруг увидел. Адреналин в такие моменты зашкаливает.

– Всё? – сухо спросил я, когда он занял исходное положение и вытер рот рукавом.

– Ну ты пиздец… – выдохнул он. – Ты кто такой, вообще?!

– Давай после, хорошо? – я спокойно посмотрел ему в глаза. – Жми, если нет желания пойти по статье за соучастие. Здесь весь периметр просматривается, а где-то в посёлке на мониторы смотрит бригада ГБР.

– Да мне в зоне только рай, – ухмыльнулся Палыч. – Кормят, поят, одевают и крыша над головой всегда есть. Так что пока ты мне не объяснишь, что здесь, мать твою, происходит, я с места не сдвинусь!

– А так? – я решил зайти с другого конца и просто приставил ствол пистолета ему в бок.

– Куда ехать-то? – сразу же с угрюмым видом уточнил тот.

– В тихое место, – пожал я плечами.

Палыч кивнул и, включив первую передачу, плавно тронулся с места. К моей радости, дорога не заняла много времени и уже спустя двадцать минут мы остановились у какой-то заброшенной часовни, что расположилась за городом, притом в чистом поле. Кто, когда и для кого её здесь построил – непонятно.

Я снова взвалил ношу на плечо и, продравшись сквозь заросли осота и крапивы, сбросил тело на грязный земляной пол. Палыч вновь попытался отрыгнуть содержимое желудка, но сдержался, лишь пару раз крякнул.

Я же, не меняя флегматичного выражения лица, взял скотч, который умыкнул на посту охраны и принялся пеленать покойного.

– Да я подозреваю, что он и так никуда не убежит, – голосом, полным сарказма, заметил Палыч.

– Слетай пока до магазина, купи чего-нибудь пожевать, – проигнорировал я его замечание и протянул пятитысячную купюру.

– Так я думал, ты его жрать будешь, – нервно ухмыльнулся он и схватил деньги.

– Палыч, – я прямым взглядом уставился в его глаза, – не вздумай свалить или полицию вызвать. Я надеюсь, ты понимаешь, какие будут последствия?

– Угу, – нервно сглотнул он. – Ну я это… Ага? Я мухой, короче.

Уже через минуту машина сорвалась с места и умчалась по направлению к городу. Ну а я уселся напротив Константина так же прямо на пол и принялся ждать его возвращения.

Сомнения, конечно, были, притом такие, что впору звонить в дурдом и заявлять о добровольной сдаче. Однако когда тело покойника резко дёрнулось, на моё лицо наползла улыбка. Сокращение было похоже на защитный механизм организма, такое бывает, когда человек только-только проваливается в сон. Я читал об этом когда-то.

В этот момент мозгу кажется, будто ты умираешь, потому он посылает сигнал на все нервные окончания, эдакая проверка работы систем. Ну а тело подчиняется приказу, потому и вздрагивает. Это, конечно, объяснение в двух словах, но принцип приблизительно такой.

А сейчас передо мной находился покойник, мозг которого пробит пулей. И раз уж его тело внезапно тряхнуло, это означает лишь одно: он постепенно оживает.

А вот этот механизм был для меня совершенно чуждым и непонятным. Зато желание выяснить его природу – просто непередаваемое.

В тот момент, когда я спускал курок, стало очевидно, что смерти этот товарищ не боится. Видимо, придётся искать другие способы давления, надеюсь, боль он воспринимает так же, как обычный человек. Ну а если и это не поможет, есть много других вариантов, придумаю что-нибудь и, походу, совсем скоро.

Грудь Константина поднялась, а в лёгкие с хрипом попала первая доза воздуха. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он открыл глаза и вначале с недоумением и удивлением уставился на меня. Но вскоре и память стала возвращаться на место, а вместе с ней и надменное выражение на лицо.

Ну, естественно, с такими-то возможностями можно без особого труда испытывать презрение к окружающим. Чувство превосходства само напрашивается, когда ты способен победить смерть. Вот только не в случае, когда рядом нахожусь я. И скоро он это поймёт, уж я, в свою очередь, постараюсь объяснить ему это всеми доступными способами.