Влад Козлов - Собачий кайф

И вот, сидя в очередной раз на холодной плитке, рядом с хлипким на вид раскладным табуретом этого самого художника я услышал следующее:

– Вот идут себе, паразиты. Нет бы кто остановился, посмотрел, может подсказал чего. Сижу тут себе, задницу отмораживаю, а эти всё спешат, и нет им дела до меня! Ни до чего нет дела – идут злые и угрюмые! А хоть кто-то остановись – посмотри ты вокруг. Вытащи наушник из уха – послушай ветер! Сними шарф – пусть горло тебе продует! Может, того гляди, детство вспомнишь. В лужу шагни – почувствуй, что она холодная и мокрая. Нашкодь – хоть что-то почувствуй! А еще подойди и муравейник поколупай палкой – посмотри, какой он интересный (не делайте так, муравьи очень хорошо знакомы с такими понятиями, как мат и месть). Или листик возьми с дерева, ладошку в колодец сложи да хлопни его другой ладонью. Или не хлопай – просто посмотри, как жилки в нем растут интересно. Вот скажи мне, псина, мы ведь с тобой рисовальщики – на кой чёрт работаем то? Вот чтобы таким немощам, как эти люди, мир показать! Они дураки – забыли, как на мир смотреть то надо. А мы им увеличиваем, акцентируем, показываем поближе те детальки, на которые они внимание не обращают. А они один хрен не понимают. Им всё подавай жопу на весь холст да картинки с анекдотами. А ты под ноги то посмотри.

Он обычно увлекался в своих рассказах и начинал просто выступать с речами передо мной. Интересный мужик был, хоть и пьяный. Кормил меня сухариками. Всегда смотрел под ноги. Замёрз по зиме.

А для чего же мы, собаки, вообще существуем? Ну коты – вот, например, это запрещенная на нашей территории террористическая организация, созданная для тотального уничтожения человеческой цивилизации. Почему они этого не делают, вы, наверное, подумали? Они делают, но понемногу. Сейчас они уже сблизились с человеком, ластятся, картинки сами про себя делают, снимаются в интернет-приколах, и всё это для создания иллюзии безопасности и незащищённости их вида. Лёжа на самом больном и тёплом месте они на самом деле изучают ваш организм, ищут слабые точки! Я вам кричу – не верьте!

Попугайчики домашние – это их авиация. ЦВС – цветастые воздушные силы. Они не действуют скрытно, наоборот, отвлекают ваше внимание. Коты их вписали в съёмки интернет-приколов в последнее время, а они за это следят за людьми с воздуха, докладывают им обстановку.

Есть ещё, конечно, старейшие в мире колонии грызунов. По крайней мере я так думаю, что они старейшие. Просто они очень сильно любят всем подряд напискивать свою историю. Самая горделивая раса среди нас всех. Они как про мышиный город узнали – вообще звезду словили, с ума чуть от счастья не сошли. Отдать им должное – они же и самая истребляемая нация. Войну ведут столько, сколько себя знают. Даже развязывают иногда масштабные нападения на человечество, пару эпидемий организовали.

И вот вы представьте, сколько они положили людей, а котов победить не могут!

Поэтому я вам говорю – не такие они белые и пушистые, какими кажутся! Ох не такие.

Ну а мы то зачем? Ну да, известно, что наши предки – волки. Дедами гордимся, все дела, но сейчас у нас страшная стратификация произошла, и собаки начали делиться на несколько видов. Те, что уже обрели дом и своих людей – зажиточные мрази, как правило, те, что обрели приют и какую-то подкормку и те, кто просто гуляет и всегда что-то ищет.

Последние две группировки – это кочевники собачьего мира. Одни из них встали в бесконечную и безнадёжную очередь на хозяев, а вторые предпочли быть нормальными парнями, как я.

Но если коты созданы для терроризма, попугаи для слежки, грызуны для волнений и воинственных настроений, то зачем мы? И что нас в конечном итоге стало объединять? А то, что в самом конце нашего пути мы стали лишь вызывать улыбки у людей.

Но если задуматься на секунду, то не это ли смысл жизни многих из нас? Многие жизнь кладут на алтарь причинения всяческих удовольствий другим людям. И я говорю даже не о человечках за кассой вкусных заведений и даже не о моём любимом продавце колбас, а, скорее, о людях, что дарят нам улыбку просто так.

Я однажды наблюдал за девушкой одной. День был странный, и я решил его посвятить ходьбе за ней, но так, чтобы она не видела. И вот в какой-то момент она села на лавочку и томно закурила. Долго и больно курила – смотрела на лужу. А еще по сторонам с опаской, словно находилась в незнакомом месте и не понимала, что же с ней будет через минуту. Она выглядела очень нервной и раздраженной, топала ножкой в порванных колготках.