Ани Воскресенская - Неблагородные души

Отчаяние и шок. Девушка потрясена, конечно, журналистам везде не рады, но такое отвратительное отношение повергло в ступор. Лишило всех чувств, сквозь слезы, она, как сумасшедшая твердила: – «Камера, камера». Сидела на том же месте. Надеясь, наверное, что произойдёт чудо, камеру вернут. А дождь лил, не переставая.

Она поняла, что ее интуиция не зря била тревогу до выхода из офиса, не надо было ехать!

Мира поднялась и пошла вдоль дороги и на первом такси, который ей встретился, направилась в офис, делать скандальный выпуск. Чтобы к обеду, родня этого подонка, стала самой знаменитой в городе.

Вернулась в офис в полночь, разминулась с командой в десять минут. Все были уставшие и измученные. Такого скандального репортажа, в который вмешалась полиция они ещё не снимали. Слава Богу, удалось вовремя, скрыться до приезда полиции их уже там не было.

Она зря переживала за коллег, если бы там не задержалась, возможно, не лишилась камеры. Яну забрал через некоторое время отец, а Мира и Михаил остались доделывать статью, чтобы с утра уже отправить на прочтение главного редактора и отправить в эфир в полдень, а потом напечатать в газеты. Она села за рабочее место и сразу принялась искать досье на эти две семьи, представителями которой была эта молодая пара и возможно этот мужчина из их семьи, так как на шофёра он точно не походил.

Но информация недоступна, только вырезки и статьи из других газет и журналов. Мира прокручивала в голове все произошедшее. Ругала себя за то, что потеряла камеру, – зачем взяла эту камеру? Ведь чувствовала....

Это, по сути, не ее статья. Тем не менее она осталась в офисе готовить колонку к завтрашнему выпуску.

Тем временем в другом конце города, в самом элитном районе, где располагался трёхэтажный особняк в строгом и сдержанном стиле. Мрачностью немного походил на готику. Изнутри дизайн дома не менее мрачнее, чем на улице. Хотя во многом отличался от внешнего вида, так как внутри дизайн полностью в стиле классики.

Стены гостиной в золотисто-бежевых тонах, изящная мебель из массива дерева, с замысловатой резьбой, бархатной обивкой цвета слоновой кости. Справа от входа располагались две лестницы из белого мрамора, которые разделяли дом на две части, одна направлялась в сторону спальных зон, а вторая в комнаты отдыха и гостевые. Глянцевый, пол из мрамора, молочного оттенка, трещинки которых были заполнены позолотой..

Также гармонично расставлены световые акценты, хрустальная люстра в центре над гостиной, оригинальные бра вдоль лестниц и пустующий, огромный камин, на котором лишь позолоченные подсвечники. Несмотря на грамотно расставление световые акценты, теплые оттенки мебели и камин, придающий тепло, дом сложно назвать уютным.

Напряжённая атмосфера царит в этом доме. Разговор на повышенных тонах отца с детьми.

Отец отчитывает дочь, в очень жёсткой форме, за скандал с журналистами, в который в итоге вмешалась полиция. Опоздай брат хоть на минуту, ее лицо блистало бы на обложке завтрашних газет, украшая их завтрак. А фамилия не сходила бы с уст всех телеведущих около месяца, он был очень зол на дочь.

Взрослый мужчина шестидесяти лет. Высокий, слаженный, одет с иголочки, дорогая рубашка с золотыми запонками и шёлковый, cерый платок, заправленный в воротник.

Голова его покрыта полностью серебристой сединой. Над висками заметны залысины, широкий и высокий лоб, строгие и хмурые брови, из-под которых проглядывают глубокие и мутные, зеленые глаза.

А тот жестокий человек забравший камеру у журналистки, оказался братом девушки из кафе и сыном этого человека, что нельзя не заметить. Внешне очень похож на отца.

Высокий, такой же слаженный, как отец, с глубокими выразительными, зелёными глазами, узкий нос, с заметной горбинкой, очерченные толстые губы. Высокий лоб и зачёсанные назад удлинённые темно-русые волосы.

Эдуард Маркович – так звали отца. Никогда не кричал, а лишь слегка повышал голос, хватало его ранящих сердце слов, произнесённых низким голосом с заметной хрипотцой и колкого взгляда, из-под приподнятых от злости бровей.

Дочь, понимая свою ошибку, судорожно, в истерике начала придумывать себе оправдание. Брат по натуре, очень сдержанный человек, который редко выходил за рамки, по крайней мере в кругу семьи. Лишь молчал и придерживал сестру, чтобы она вела себя немного спокойнее перед отцом, чтобы не вывести его из себя окончательно. Но когда понял, что она начинает нести чушь, перебил её, – это был день рождения моей одногруппницы, она пригласила и Марию, так звали сестру, – а сам не успел приехать, не знал, что репортеры налетят, как голодные падальщики на свежую дичь.