Юрий Цыганков - Хроники пана Бельского. Книга первая. Манускрипт «Чародея»

Их познакомил на позапрошлом рождественском балу в городской ратуше лично глава города, с которым у неё были давние приятельские отношения. Немного пообщавшись на шумном празднике, стареющая красавица, знавшая толк в мужчинах, была настолько очарована представленным ей молодым человеком, что признавалась позже жене прокурора города, своей подруге детства, о лёгком проявлении подзабытого чувства, которого она не испытывала, пожалуй, уже лет двадцать как. «Ещё чуть-чуть, – говорила она в полголоса и неожиданно для себя смущаясь, – и я боюсь, что могла бы совсем потерять голову». Мимолетное знакомство в скором времени переросло между ними в крепкую теплую дружбу, которая со стороны больше походила на заботу друг о друге добропорядочной матушки и её благодарного сына.

Вторая квартира, в семь жилых комнат, спрос на которую был также высок, пока ещё пустовала. Хозяйка особняка очень щепетильно относилась к репутации того, кто будет проживать в её доме, поэтому решила не торопиться и подобрать для свободной пока ещё квартиры почтенного во всех отношениях жильца.

В этот день, 12 июля, Мартин укрывался от полуденного пекла в своей квартире, и лежа в одних пляжных шортах в гостиной на софе, читал вслух.

Привычка читать вслух осталось у него ещё с раннего детства, когда отец настаивал на его чтении именно в голос, развивая тем самым у сына правильную дикцию, а заодно практикуя его знание того или иного иностранного языка. В то достопочтенное время отец Мартина привил ему глубочайшее уважение к книге. Он вообще считал книгу вершиной человеческой эволюции, достигнув которую, по его разумению, в дальнейшем земную цивилизацию ждала, к сожалению, одна сплошная деградация. С юношеских лет Мартин увлекся коллекционированием раритетных книг, и со временем это, по сути, детское увлечение, превратилась у него в настоящую взрослую любовь. Жизнь побросала его по свету, но коллекционирование оставалось для него чуть ли не святым делом его жизни, и потому никогда им не приостанавливалось ни при каких обстоятельствах. С течением времени о коллекции Мартина заговорили в букинистической среде Европы, и даже начали о ней ходить разного рода слухи и сплетни, а порой и целые легенды, в особенности о его методах розыска и добывания книг. Но Мартин хоть и состоял в переписке с несколькими весьма уважаемыми в том мире коллекционерами и экспертами, к популярности совсем не стремился, вследствие чего никогда не демонстрировал широкому кругу зрителей свои трофеи. Его лично полностью устраивал уже сам факт обладания некой редкой книгой, возможностью периодически вынимать её из специально изготовленного книжного шкафа, трепетно прикасаясь к ней, открывать и читать в слух.

Именно сейчас он читал первую часть «Фауста» Гёте 1808 года издания, самый первый экземпляр напечатанной книги с автографом великого немца на титульном листе.

So gefällst du mir.

Wir werden, hoff ich, uns vertragen;

Denn dir die Grillen zu verjagen… 1 1 Вот ты меня и лицезришь. Я убежден, поладить мы сумеем И сообща твою тоску рассеем… (Перевод Пастернака Б.Л.)

Помимо самого Мартина в гостиной находился ещё один слушатель нетленного творения, фактический хозяин квартиры, в том числе и всех съестных припасов, хранившихся в ней. На широком подоконнике распахнутого настежь окна, растянувшись во всю длину своего мохнатого тела, периодически самозабвенно, с наслаждением потягиваясь, валялся здоровенный кот, по имени Пачвара. Масти он был благородной соболиной, породы разной смешанной, науке естественно неизвестной. Но, судя по его обычному поведению, надменно-наглому, сомнений не оставалось – кровей мы были явно императорских. Коту было жарко и очень лениво, он даже никак не реагировал на свою любимую рыбу, лежавшую половину дня нетронутой на его тарелке в кухне, что было весьма непривычно, для поведения любителя плотно подкрепится с утра пораньше. Без особого интереса открывая, попеременно, то левый то правый глаз, домашний зверь не желал подтягивать свисавшие с подоконника свои задние лапы, которые медленно сползали и стаскивали всё тело кота вниз. С минуты на минуту Пачвара должен был рухнуть на пол. Но в самый последний момент перед неминуемым падением, под строки:

Ich will mich hier zu deinem Dienst verbinden,

Auf deinen Wink nicht rasten und nicht ruhn… 2 2 Тебе со мною будет здесь удобно, Я буду исполнять любую блажь… (Перевод Пастернака Б.Л.)

кот резко оживился, перекатился от края к середине своего лежака и улёгся на спину, раскинув в разные стороны лапы, пытаясь поймать своим кучерявым пузом хоть малейший сквознячок из открытых окон квартиры.