Яна Ветрова - Птичья песня

– Вот это сделано специально для таких, как ты. Три года неудач, неплохо, да? А для тебя так вообще смертельно.

Я опустила голову и сжала губы от обиды. Колдун не только видел насквозь всё, что я старалась скрыть, но ещё и кидался язвительными фразами.

Джей протянул полотенце сай, и та, прижав его лапками к груди, разразилась фейерверком благодарностей, не забывая кланяться. Я больше не могла видеть в ней человека. Это была самая настоящая белка, суетливая и наглая. Жаль, что старичок из автобуса её не видел – у него бы вышел отличный рисунок.

– За мной, – приказал колдун.

Я неохотно положила руку ему на плечо, и мы шагнули в переход.

Третье всего лишь за одну ночь путешествие через миры уже не казалось чем-то фантастическим. Хоть амулеты сай и придали сил, я была настолько вымотана впечатлениями и тревогой, что не смотрела по сторонам.

Когда мы добрались до мира колдуна, то не стали возвращаться в трактир. Мы вновь прошли через арку городской стены, пересекли речку с каменным руслом и сквозь лабиринты улочек вышли к широкой реке, которая делила город на две части. В прошлый раз я попала сюда ранним утром, теперь же день близился к середине, и воздух нагрелся. Хотелось снять свитер, но майка выглядела бы странно. Свитер хотя бы по форме походил на блузы, а джинсы – на узкие брюки, которые носили некоторые обитатели этого мира.

Большинству прохожих было с нами не по пути. Приходилось лавировать среди людей в разноцветных одеждах, идущих навстречу. Очевидно, после многих лет в заточении Джей чувствовал себя неуютно в толпе. Мне же становилось всё интереснее. Я проследила взглядом за женщиной на велосипеде, которой прохожие привычно уступили дорогу. Надо же! Может, тут царит не мрачное средневековье, как я решила поначалу? Велосипед был трёхколесный, спереди одно колесо средних размеров, а сзади – два поменьше, а над ними – коробочка для багажа. Очень даже неплохо! Никогда не могла понять, почему у детей отбирают трёхколесный велосипед и сажают на неудобную конструкцию, на которой нужно большую часть времени посвящать тому, чтобы удерживать равновесие.

Вдоль мостовой на другом берегу реки выстроились магазины и жилые дома крупнее и новее, чем в центре. Хоть я и боялась потерять колдуна из виду, всё же то и дело оборачивалась, чтобы рассмотреть окрестности. Хотя чего бояться, ведь если отстану, колдун вернётся и потащит меня за руку. Я остановилась, чтобы оглядеться как следует. Река текла между холмов, которые грядами толпились слева, а правее плавно теряли высоту и переходили в зелёную равнину. На одном из холмов слева, на полпути к вершине стоял замок, а выше – смотровая башня. Под замком раскинулись домики с красными крышами, и где-то среди них затерялся утренний трактир. Вдоль берега реки стояли более новые кирпичные дома.

– Рина!

Я вздрогнула и обернулась. Так меня ещё никто не называл!

Вопреки моим ожиданиям, колдун не вернулся за мной, чтобы тащить за руку, а сообщил, что если я потеряюсь, то буду ночевать на улице.

– Я буду звать тебя Риной. Екатерина – слишком длинно.

Мог бы хоть для вежливости спросить, не против ли я. Хотя я вроде бы была не против – всё лучше Катюхи. Я вспомнила про Алину, удержала готовый вырваться всхлип и поплелась за колдуном. Мы свернули на боковую улицу, которая начинала пологий подъём на холм, застроенный аккуратными особнячками. Здесь царила сонная безлюдная тишина. Жители то ли ушли в центр, то ли занимались домашними делами.

Улица не петляла, а чинно и плавно загибалась вокруг холма, иногда разветвляясь на две. По обеим сторонам тянулись двух- и трёхэтажные дома, разнообразно украшенные на вкус хозяев лепниной, колоннами и даже гаргульями. Аккуратные садики изо всех сил старались поразить воображение, каждый стремился показать свой уникальный характер. Тут остриженные в шарообразную форму кусты самшита и раскидистые гортензии с ещё не раскрывшимися зонтиками цветов обрамляют узкие дорожки, а здесь всё засажено ельниками. У фонтанчика стоит статуя девушки, задумчиво касается рукой пряди волос. В высокой живой изгороди, отделяющей участки друг от друга, шумно перекрикиваются птицы.

Колдун выглядел чужеродно в этом месте – ссутулившийся, бледный, сухой, как старая книга, которую достали из древнего сундука и ещё не успели смахнуть пыль с обложки. Куда же мы направляемся?