Михаил Гришин - Старая прялка

Витька вздрогнул и проснулся. Сердце маленьким воробышком трепыхалось в груди. Ещё никогда ему не приходилось видеть столь дурацкий сон.

В горнице вовсю светило солнце. Тёплую тишину нарушал только размеренный стук старых ходиков на стене. Глаза нарисованной на них кошки ехидно бегали по сторонам. Тик – туда, так – сюда. Тик – так, туда – сюда. Тик – так, тик – так. Туда – сюда, туда – сюда.

У Витьки давно чесались руки добраться до ходиков. Любопытно было поглядеть, как там устроено внутри.

Но бдительная бабушка, вовремя рассекретив его потаённые мысли, строго предупредила:

– Часы трогать не моги!

Витька был не таким, чтобы расстраиваться по пустякам.

– Хорошо, бабушка, – сказал он покладисто. – Можешь не волноваться! – тут же надумав использовать их по прямому назначению: раз уж там была нарисована кошка, сделать из неё портрет кота Васьки, что, конечно, бабушке будет приятно, ведь она так его любит. На этот случай он даже запасся черной краской, банку которой бабушка по своему незнанию выкинула как негодную. Это ничего, что краска засохла и выглядела, как какая- нибудь доисторическая окаменелость. Разбавить её керосином – пара пустяков.

Не имея привычки откладывать важные дела, сегодня Витька скорее всего и приступил бы к осуществлению своего замысла. Но попробуй займись тут делом, если из головы никак не идёт этот дурацкий сон. Предчувствие неизвестного будущего одновременно манило его и пугало. Тут нужно так рассуждать. Игра с уродливой старухой в футбол – это, наверное, к тому… Не успел Витька так подумать, как его глаза помимо воли распахнулись так широко, что им аж сделалось больно.

– Бабася! – вспомнил он вчерашнее знакомство, и его с кровати как ветром сдуло.

На полу желтые разводы солнечного света. В другое время Витька не упустил бы возможности понежиться в его лучах. Приятно было чувствовать босыми ногами тепло и, глядя на солнце, в блаженстве щурить глаза. Но сейчас был не тот случай. Пренебрегая бабушкиным советом, что все порядочные люди ходят в дверь, Витька прямо с подоконника распахнутого окна сиганул на улицу. Распугивая кур, он на всех парах пронесся по двору. С разбегу проскочил мимо сарая, ожигая пятки о траву, притормозил, вернулся и рывком распахнул дверь. Той смелости, которой зарядился в спальне, хватило как раз до дощатой двери. Витька застыл в проёме. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Осиливая в груди беспричинный страх, неуверенно окликнул:

– Бабася!

Подождал и уже более громко позвал:

– Бабася! Бабася!

– Ну, чаво орёшь как оглашенный? – донёсся голос из темноты.

– Гы-гы, – лицо Витьки распахала счастливая улыбка. – А я уж думал, мне всё это приснилось.

В углу знакомо чихнули, и на свет, кряхтя, вылезла вчерашняя древняя старушонка. Фингал у неё под глазом окончательно убедил Витьку в яви. Он тихонько затрясся от смеха, но, встретившись с её сердитым взглядом, моментально сделал серьёзное лицо и, как добропорядочный человек, сказал:

– Доброе утро, бабушк… – тут он вовремя прикусил язык и поправился. – Бабася!

– Как, как ты сказал? – польстило старуху принятое среди людей приветствие, которое в бытность свою духом слышать ей ещё не приходилось.

– Доброе утро, – послушно повторил Витька.

– Погоди, погоди, – перебила она и, высвободив из-под пухового платка морщинистое ухо, приложила к нему ладонь, – Чаво ж ты замолчал-то?

– Что говорить-то? – испортил всё Витька.

– Э-эх, и бестолковый ты, парень, – рассердилась Бабася. – Прямо долдон какой-то!

Ругаться она умела.

Ссора со сказочным существом ни в коем случае не входила в Витькины планы. Чтобы выйти из этого затруднительного положения, ему пришлось применить блестящую военную хитрость. Придав своему лицу доброжелательное выражение, он неожиданно предложил:

– Бабась, пойдем на улицу.

Старуха оторопело взглянула на него сквозь щелочку заплывшего глаза:

– Это я пошто же на улицу пойду?

Дивясь её непонятливости, Витька стал горячо объяснять:

– На улице солнышко светит, бабочки летают… Опять-таки воздух свежий… Да и тепло… Благода – ать! А в сарае твоем чего хорошего? Кругом пыль, паутина, темно… Прямо… как в склепе. Бр – р – р, – Витька передернул плечами.

Старуха долго молчала, потом сказала со вздохом:

– Не могу я от прялки далеко уходить… Я должна всё время при ней находиться.

– Это почему же? – спросил Витька.

– Обязанность у меня такая.