Михаил Гришин - Старая прялка

– Пускай он немного у меня поживет. Вдвоем нам не так будет скучно. Я назову его Ваня.

Младенец, молча и бессмысленно пялился в потолок, так что было непонятно, согласен он со своим новым именем или имеет на этот счёт собственное мнение.

– Пускай! – согласилась не жадная Люська, но при этом предусмотрительно заметила: – Мы будем играть с ним по очереди: один день – вы, другой день – я. Ладушки?

– Жили у бабушки, – весело крикнул Витька, довольный тем, что так здорово всё вышло.

– Вот вы где! – раздался позади них голос Витькиной бабушки, которая направлялась на огород за зеленым луком для окрошки и увидела в дверях ребятишек. – Чем занимаемся?

– Ой, баб Мань, – умильным голосом пропела хитрая Лиса, – здравствуйте!

– Здравствуй, Люсенька, здравствуй!

– Исчезни! – шепнул Витька Бабасе. – Быстро! А то тебе сейчас тоже достанется.

– Так чем же занимаемся? – переспросила бабушка подходя.

– Да… мы тут… вот… играем, – пролепетал Витька, глупо ухмыляясь.

– Не в трактористов ли? – всплеснула руками бабушка, увидев чумазого с ног до головы внука.

Тут невидимая Бабася, то ли с перепугу, что ей тоже перепадёт от Витькиной бабушки, то ли ещё отчего, нажала на то место на животе куклы, где находится скрытая кнопка, приводящая в действие говорящий механизм, и младенец неожиданно громко хихикнул, да так противно, что даже у самого Витьки заломили здоровые зубы.

– Хьи-хьи-хьи…

– И совсем даже не смешно, – рассердилась бабушка. – Как тебе не стыдно!

– Это не я! – испугался Витька.

– Не хочешь ли ты сказать, что это сделала Люся?

– Нет, не хочу!

– Ну, вот видишь! Мало того, что ты чумазый как поросёнок, так ты ещё и смеёшься надо мной.

– Да не смеялся я над тобой! – напрасно оправдывался Витька, но бабушка его не слушала, строго приказав:

– Витя, пойдём домой!

– Мы ещё немного с Лис… с Люсей поиграем.

– Люся тоже пойдёт домой. Хотя в отличие от тебя она очень аккуратная девочка. Видишь, какое на ней платье беленькое и нарядное.

– Подумаешь, – насупился Витька.

– До свидания, баб Мань, – скромно сказала аккуратная Люська и чинно направилась к дому.

– Так ты идёшь или нет? – напомнила бабушка.

– Иду!

У калитки Люська остановилась и, глядя через плечо на Витьку, жеманно вздохнула:

– Фи!

Витька, шагавший с обиженным видом впереди бабушки, будто под конвоем, вдруг гордо вскинул голову и, заложив руки за спину, громко запел, сильно фальшивя:

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает…

На следующий день Витька смирно сидел за столом и завтракал блинами, запивая их козьим молоком. Незаметно от бабушки он после каждого съеденного блина, ощупывал себя за плечи и руки, пробуя, не подросла ли уже мускулатура.

– Бывалыча мужики по двадцать блинов за присест съедали, – вела умную беседу бабушка, возясь у плиты. – Оттого и были мужики в стародавние времена сильные. Мой тятя, твой прадед, помню, за раз по два мешка муки носил. А мешки были не чета сегодняшним – по шесть пудов весили, – бабушка забормотала, подсчитывая. – Это… это, чай, под сто килограммов каждый будет. Возьмет он, страдалец, их под мышки и играючи на воз несёт. Со стороны поглядеть, и то страшно становится… А ему хоть бы што. Однажды этот самый воз возьми и застрянь на дороге прямо в грязи. Так тятя что удумал? Лошадь выпряг, а сам заместо неё в оглобли и впрягся. Воз из грязи вытянул и говорит лошади: «Эх, Сивка, Сивка, где же тебе было справиться, ежели я сам насилу вытянул». Во как! Это ж надо, «я сам насилу вытянул». Выходит, он себя здоровее лошади считал. Ох, и силёнка была у покойного! А уж если за стол садился, то не менее как сорок блинов за раз съедал. Маманя за ним блины печь не успевала, царствие ей небесное!

Витька, давясь и тараща глаза, доел третий блин, но никаких изменений в своём организме не почувствовал. А на самом деле очень сильные изменения произошли с его организмом: мягкий до этого живот стал тугим, как барабан.

Вытирая молочные усы и отдуваясь, Витька откинулся на стуле отдохнуть, а чтобы время не тратить попусту, решил разузнать:

– Бабушка, а бабушка, а вот дедушка мой… Он был сильный?

– Дедушка-то? Си-иильный. А еще больше он был отважный.

– Отважный? – заинтересовался Витька. – Расскажи!

– Раньше у нас здесь пруд был. Вот там, где низина, видел?

– Видел.

– Так вот, там ребятишки малые… навроде тебя, на коньках любители были кататься. А раньше какие коньки? Простенькие были: на валенки прикреплялись – палочка, веревочка… Катались они, значит, катались, а лёд возьми и подломись под ними… А их сердешных аж четыре ребятёнка было… Кричат они… в воде барахтаются… тонут значит… Ну их мой Митя, твой дедушка, и услыхал. Мы же на самом краю живем. Он, не раздумывая, и побег их выручать. Успел только телогрейку да шапку скинуть, а это прямо как был в валенках и одежде, так и сиганул в прорубь…