Олег Колмаков - Злая память

Эх, и до чего же был тот вечер хорош! Тепло, безветренно, легко. Совсем не хотелось верить слухам, все чаще и чаще просачивающиеся в обыденную жизнь о том, что полевые командиры копят вокруг Грозного силы для главного удара.

А уже ночью в городе грянул бой.

То был даже не бой и не штурм, а скорее, массовое истребление славян-федералов. Вот тогда, близ легендарной площади «Минутка», в самый разгар боя, под шквальным автоматным и миномётным огнем, Валерий вновь столкнулся лицом к лицу с тем самым дневным продавцом арбузов.

Правда, на сей раз, из-за угла пылавшего синим пламенем дома, выскочил отнюдь не улыбчивый добряк с базарных рядов, а до зубов вооружённый и обезумевший жаждой крови получеловек – полу животное. Дикая скотина с тупым звериным оскалом.

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: быть тогда Князеву «грузом 200», если бы в момент той внезапной встречи, он замешкался, хоть на долю секунды.

И это самое лицо продавца-оборотня, как и сотни, а может и тысячи лиц, искажённых немой предсмертной гримасой, навсегда впечатались в долгосрочную Валеркину память. И вот, похоже, эта самая память постепенно начинала «оттаивать», медленно возвращая майора в реалии данного региона.

Чеченского подростка, Князев потерял из виду на очередном крутом повороте. Зато теперь в его поле зрения попала, выглянувшая из-за горного перевала, верхушка мусульманской мечети. Заметив её, майор вспомнил, как накануне отъезда он решил заглянуть в свою, православную церковь.

Если честно, то Князев и самому себе вряд ли мог объяснить, зачем ему это было нужно. Вставать ни свет, ни заря; после чего, «пилить» через весь город… И все это ради чего?.. Чтоб посетить заведение, которое он обычно обходил стороной; куда нога его с роду не ступала. Исключением могло быть разве что святого таинства крещения, да и то, принятого практически в полевых условиях. Скорее всего, майор уже достиг того самого возраста, когда люди обычно мудреют, начинают задумываться о вечном, в том числе и о своей грешной душе. А возможно и был за ним, то есть, за Валерием кое-какой, лишь ему самому известный должок перед Всевышним…

Невзирая на то, что Князев непременно считал себя закоренелым атеистом (не путать с безбожником), иногда оказываясь в затруднительных, а подчас и в безысходных ситуациях; балансируя между жизнью и смертью – Валерка, как и большинство смертных, взывал к небесам, прося о помощи… При этом, он непременно клялся и божился: дескать, если пронесет его нелёгкая, если и на этот раз он сумеет выкрутиться, то никогда более не посмеет гневить Бога своим авантюрами и безумным риском, что начнет он новую жизнь с обязательным соблюдением заповедей, постов и регулярным посещением Божьего Храма.

Правда после, когда положение значительно улучшалась, когда майор был вновь в состоянии контролировать ситуацию, Князев тут же забывал о данном самому себе слову.

Ну, а в то самое утро, Валера всё ж решился начать с малого. То есть, сделать первый шаг к исполнению своих прежних бесчисленных клятв.

Он долго не решался войти внутрь. Все стоял и стоял у церковных ворот, наблюдал за прихожанами, пытаясь подметить хоть что-то, для себя полезное. Стыдно признаться, но Валерий, крещёный во время первой боевой командировки, и все последующие за ней годы носивший на груди серебряный крестик на одной цепочки с личным медальоном, так и не знал, как толком должен вести себя православный.

Многолюдность и яркость святых образов, да и сама внутренняя обстановка Храма, произвела на Князева определённое впечатление. Именно здесь, среди верующих соотечественников, пожалуй, впервые в жизни, он и ощутил свою связь, то есть, свою причастность к великому славянскому роду, которому свойственен дух смирения, терпения и безумной надежды, пусть и на очень далёкое, а всё же светлое будущее.

Не в характере майора было о чем-то просить, тем более, за самого себя. Но, коль искал он в это утро какую-то внутреннюю поддержку, душевное равновесие или некую жизненную опору – ему следовало, хоть чуть-чуть, да поступиться своими принципами.

Взывать Всевышнего о возврате былого, о воскрешении погибших и, вообще, о чем-то нереальном, казалось ему глупо. Тогда как обратиться к Господу за силами, дабы ещё разок, окунувшись в ад войны, прожить чуть больше ему предопределённого – вот это, по разумению офицера, было вполне уместно и своевременно…

Вернувшись домой, Валерий задёрнул на окнах плотные занавески. Включил тихую музыку и решил весьма и весьма скромно отметить свой отъезд на чужбину. Скромно – то есть, без приглашенных гостей, в полном одиночестве. А что, собственно, ему ещё оставалось делать. Вещи, сумки и все самое необходимое, было давно собрано и упаковано. Билеты с оформленными документами лежали в кармане. А до отбытия, ещё целые сутки. Так почему бы и не позволить себе (возможно, в последний раз) избыточную дозу алкоголя. Человек, сам по себе – это и есть бесконечная борьба святого и грешного. И если утром в Князеве преобладало первое; то после обеда пришло время отдать должное и второму…