Григорий Гребнев - Пропавшие сокровища

- Вы больше не должны господину Птибо, - весело сказал он, обращаясь к Бибе-вуа.

- Виват дону Педро Кортецу!.. - воскликнул Бибевуа. - Надеюсь, вы теперь не сомневаетесь в моей кредитоспособности, мсье Птибо?

- Сегодня нет, а завтра опять буду сомневаться, - с юмором, но и с жалостью ответил Птибо.

- В таком случае, приготовьте мне стакан коньяку, - вежливо попросил Бибевуа. - Я подойду к вашей стойке, как только закончу статью.

Кортец вынул из бумажника еще одну кредитку и подал Птибо.

- Я очень обязан профессору и не хочу, чтобы он сегодня был перед вами в долгу, - сказал он и, пожав руку Бибевуа, направился к выходу.

В общем зале Кортец подошел к группе художников, сидевших за маленьким столиком. Здесь шла оживленная, прерываемая смехом беседа, но, как только Кортец приблизился, все умолкли.

- Садитесь, маэстро! - предложил художник с пиратской серьгой.

- Нет, я только на минуту, - сказал Кортец. - Но я вам помешал, господа? Вы о чем-то говорили…

Он еще издали услыхал свое имя и понял, что разговор шел о нем.

- Нет, отчего же! Я все могу повторить, - с независимым видом сказал художник с серьгой. - Я рассказывал им забавный анекдот о том, как вы, мсье Кортец, хотели выменять в ленинградском Эрмитаже ван-дейковского лорда Уортона на поддельного Гогена. Кортец саркастически улыбнулся:

- В Париже все идет в анекдот! А насчет поддельного Гогена вы присочинили, Прежан.

- Но он так смешно рассказывает! - с восторгом воскликнула маленькая натурщица с большим гребнем.

- А-а! Ну, тогда я его прощаю… - снисходительно произнес Кортец. - Кстати, вы очень нужны мне, Прежан. Вы можете мне уделить сейчас минут десять?

- С удовольствием, маэстро!

Кортец подмигнул маленькой натурщице и, взяв под руку молодого художника, направился с ним к свободному столику в дальний угол кафе.

- Садитесь, Прежан, - сказал он и грузно опустился на стул. - У меня к вам действительно есть дело. Но эти ваши анекдоты…

- Мсье, - смеясь, сказал Прежан, - это лишь безобидная болтовня! Никто в нее не верит.

Кортец сокрушенно покачал головой:

- Болтовня? Есть на Востоке умная пословица: «Будь осторожен, когда лжешь, но еще больше остерегайся, когда говоришь правду»…

- Прекрасная пословица! - воскликнул Прежан. - Завтра же ее будет знать весь Париж.

- Однако то, что я вам скажу, сейчас, должны знать только вы, Прежан, и я, - пристально глядя на него, произнес Кортец.

- Самый верный замок для тайны - это деньги, маэстро, - насмешливо ответил Прежан, играя сросшимися бровями и пощелкивая пальцем по своей серпообразной серьге

- Вы можете хорошо заработать, Прежан… - многозначительно сказал Кортец.

- Как?

- Слушайте… - И, оглянувшись, Кортец зашептал.

- Ого! Интересно… Опять Гоген? - воскликнул Прежан.

- Нет. Это совсем другое дело… Вы у меня бывали. Помните те два пейзажа, что я привез из Москвы?

- Помню, маэстро. Но… - художник пожал плечами, - я ничего особенного в них не нахожу.

- Я тоже, Прежан. И все-таки я уверен, что если мы хорошо поищем, то можем найти не в них, а за ними что-нибудь очень интересное.

- Вот как? - с озадаченным видом произнес Прежан. - А что же именно вы хотите за ними найти?

- Боровиковского! Вы видели у меня два портрета его работы, которые я купил у князя Оболенского?

- Видел.

- Два московских пейзажа надо нанести на полотна Боровиковского так, чтобы была видна расчистка. Понимаете?

- Начинаю кое-что понимать, маэстро, - пристально глядя на своего собеседника, сказал Прежан.

- Я не сомневался, что вы меня поймете…

Кортец придвинулся поближе к молодому художнику и зашептал ему что-то прямо в ухо с пиратской серьгой.

Мать Джейка Бельского, Тереза Бодуэн, стала второй женой русского эмигранта князя Андрея Бельского, когда ей было 30 лет, а ее мужу 50. Она назвала сына Жаком в честь своего отца. Ее муж Андрей Бельский, когда-то был богат, но к моменту рождения Жака успел промотать свое состояние и вскоре уговорил жену переехать из Европы в Соединенные Штаты. Здесь его дальняя родственница, княгиня Александра Толстая, обещала ему «доходное место». В антисоветском кружке Толстой Андрею Бельскому предложили выступать на сборищах реакционных организаций и рассказывать об «издевательствах», которым он якобы подвергался со стороны большевиков в 1917 году. Но для подобных рассказов требовалось хотя бы небольшая доля воображения, которого князь Андрей Бельский был лишен, и поэтому вскоре ему пришлось прекратить свои выступления и устроиться клерком в контору налогового инспектора. Эта должность со временем перешла по наследству к его сыну, уже возмужавшему и превратившемуся из Жака в Джейка.