Михаил Михеев - Вирус «В»-13. Тайна белого пятна

Доктор Шпиглер ожидал профессора в приемной господина Эксона.

Приемная обставлена так же просто, как и кабинет.

Ни ковров на полу, ни картин в золоченых рамках по стенам. Такой же темный паркет, дорогие обои со скромным узором, такие же жесткие кресла с тугими сидениями.

В углу, за небольшим письменным столом работала секретарь господина Эксона мисс Фруди, как называл он ее на американский манер. Это была некрасивая особа с большим лиловым носом. Господин Эксон, в отличие от многих других промышленных заправил, не держал у себя хорошеньких машинисток и секретарей. Дело — есть дело!

Мисс Фруди бойко отстукивала на машинке какое-то письмо и, передвигая каретку, неодобрительно поглядывала на развалившегося в кресле доктора Шпиглера. Она привыкла к тому, что посетители ее шефа вели себя в его приемной скромно. Вот, например, в кресле в углу ожидает приема пожилой господин, очевидно бывший военный. На лице у посетителя заметны следы тревоги и неуверенности в своем будущем. Фамилия его фон Штрипс, кажется, шеф обещал ему место начальника полиции в городе Зиттине. По фамилии видно, что этот господин из бывших немецких графов или баронов, он умеет себя вести в присутствии дамы. Мисс Фруди уже второй раз ныряла в сумочку, закрывшись зеркальцем, пудрила свой внушительный нос и украдкой поглядывала в угол на посетителя.

Культурный человек! Не чета доктору Шпиглеру, который бывает здесь каждый день и всегда ведет себя, как в пивной. Вот сейчас развалился в кресле и в ее присутствии чистит себе ногти. Хам!

Доктор Шпиглер подровнял пилочкой все десять ногтей, прочел газету, а разговор в кабинете все еще продолжался.

«Неужели господину Эксону не удастся уломать упрямого старикашку?…»

— Я… согласен, — сказал наконец профессор и поднялся с кресла.

— Вот и прекрасно. Ваши условия?

Профессор сделал брезгливую гримасу, и господин Эксон тут же спохватился, — я говорю, разумеется, не о деньгах, профессор.

— Лаборатория. Первоклассная лаборатория.

— Лаборатория будет.

— Сотрудники.

— Подберите штат по вашему собственному усмотрению. Ваш прежний помощник будет, вероятно, вам полезен?

— Доктор Шпиглер? — глаза профессора прищурились. — Ну что ж, не возражаю.

— Еще что? — господин Эксон делал быстрые пометки в своем блокноте.

— Подопытные. Люди для опытов.

— Люди?… Гм… Теперь это труднее сделать, вы сами понимаете, профессор… Гм. Что ж здесь придумать?…

— У меня в Берлине осталась дочь… — сказал профессор.

— Дочь?… Так, так. Бедная девушка… Я понимаю вас, я сам отец. Но…

— Я не об этом, — нахмурился профессор. — Моя дочь заведовала хозяйственными делами лаборатории. Она умеет решать трудные задачи. Постарайтесь ее разыскать.

— Ах, вот что. Очень хорошо. Я сегодня же дам задание… Итак, вашу руку, профессор.

Господин Эксон протянул через стол свою большую гладкую руку с цепкими волосатыми пальцами, руку преуспевающего дельца, и профессор вложил в его руку свою, нервную сухую руку ученого…

Береговую полосу города Зиттина занимают товарные пристани, доки, судовые мастерские.

Море мелькает далеко на горизонте голубой лазурной полоской. У берега светлая морская вода покрыта поблескивающими пятнами грязного отработанного масла.

Портовый Пригород начинался сразу же за служебными постройками. Там стояли почерневшие от дыма и времени двух- и трехэтажные дома, полуразрушенные хибарки, между которыми извивались грязные мощеные улины и еще более грязные и еще более узкие переулки.

В Портовом Пригороде жила рабочая беднота, грузчики, рабочие без квалификации, безработные матросы.

Жили здесь также и жулики, и бандиты всех специальностей и мастей. Народ это был отчаянный, жил своими законами, и ценность человеческой жизни зависела от многих случайностей.

Часто, когда отлив уносил в море мусор и пятна смазочного масла, когда обнажались бетонные устои береговых построек, на илистом дне обнаруживался труп, с обломком горелого колосника, засунутого за пояс штанов.

Это никого не удивляло, и никто не торопился сообщать о таком событии в полицию. Чтобы позвонить в полицейское управление, нужно было идти к автомату и спустить в него никелевую монету, а такую роскошь мало кто мог позволить себе. Поэтому мертвеца чаще всего просто отталкивали багром подальше в море, там его доедали крабы или волны выбрасывали где-нибудь в другом месте. По вечерам здесь не было ни оживленной людской толпы, ни ярких рекламных витрин, ни лакированного потока автомобилей. Одинокие прохожие осторожно брели по темным пустым улицам. Даже лихие шоферы легковых такси избегали ночью ездить по улицам Пригорода.