Анатолий Севастьянов - Дикий Урман

Федор зашуршал сеном на своих нарах.

«И о нем, - продолжал думать Росин, - будут говорить, как на собрании о Якиме: «Полно мертвых-то вспоминать. Иван отведет. Что он, хуже Федора урман знает…» Где-то сейчас Оля? Пришла, наверное, из института. Может, в кино собирается… А может, брат, как тогда, перед отъездом, опять устраивает вечеринку по случаю какого-нибудь дня рождения… Весело было. Хорошие ребята. Днем работают, вечером в институтах. Выдается время - ходят в кино, в театры, дни рождения справляют и даже за город иногда выезжают все вместе… И у каждого есть мечта… Почему же мне всего этого мало? Ведь предлагали же место в институте… А может, Оля была у мамы и все узнала?»

Резкий, истошный крик толкнул спящего Федора. Он повернулся на нарах и уставился на Вадима.

Тот тоже поднялся на локти - слушал.

– От напужался, думал, с тобой опять что!

Над тайгой снова пронесся короткий злобный вой. И вдруг два вопля будто захлебнулись один в другом. Доносился какой-то клекот, шум, грызня!

– Рыси, что ли, сцепились? - спросил Росин.

– Так, верно. Гон у самцов. Ружье бы, обоих кончить можно. Они теперь шальные. А как у тебя голова?

– Ничего вроде. А что?

– Ты помнишь, нонче босиком на снег ходил?

– Припоминаю что-то.

Из тайги снова донеслись душераздирающие вопли больших длинноногих кошек… Росин пластом лежал на нарах. Он не спал, он просто не мог больше держаться на локтях. Его удивляло, как еще может держаться на ногах Федор. Голод как-то не брал его. Федор носил дрова, кипятил воду, ходил за березовой корой и даже кое-как старался поддержать порядок в избушке.

У Росина вначале слегка, потом все сильнее опять начала кружиться голова…

– Вадя, Вадя, - слышалось сквозь сон.

Открыл глаза. В избушке уже светло. Перед ним стоял Федор.

– На вот, ешь. - Федор протянул глиняную миску и ложку.

Росин удивленно посмотрел на Федора.

– Почему такой кусина мяса?! Сколько же тут норм? А у тебя? - Росин заглянул в миску Федора. Там такой же кусок, разве чуть поменьше.

– Ешь, так надо. Больше на малом пайке нельзя - помрем.

Росин открыл рот спросить еще что-то, но передумал и набросился на мясо и вкуснейший бульон. Съел, и еще сильнее захотелось есть.

– Повремени, потом еще поешь, - сказал Федор, пристраивая на угли еще горшок с мясом.

– Ты что, Федор? - с испугом спросил Росин. - Мы же так за два дня все съедим. Сам говорил: «Не медведь, на зиму не наешься».

– Так нужно. Сил набраться надо… Есть у меня задумка… Пан или пропал.

Федор установил в углу бревно. Росин что было силы швырнул нож. Лезвие вонзилось точно посреди маленькой затески. Это получилось так ловко, что показалось Федору случайностью. Но Росин еще раз махнул рукой, и лезвие вонзилось в свой первый след.

– Однако ладно у тебя получается, хоть и нож покороче стал. Недаром, почитай, все съели. Вернулась малость силенка, - говорил Федор, с трудом вытаскивая нож.

– Когда пойдем? - спросил Росин.

– Завтра надо. Послезавтра есть боле нечего.

…Яркая белизна снега. Щурясь от резкого света, Росин и Федор вышли из избушки. Не спеша встали на снегоступы и направились в урман.

В пестром, слатанном из разных шкурок балахоне шагал Федор. По его следам ступал Росин, одетый в короткую теперь медвежью шкуру. Оба в полосатых бурундучьих шапках. У того и другого шея спереди закрыта от мороза густой бородой, а сзади, как у попов, длиннющими волосами.

Вокруг закутанные в снег елки, кедры. По грядам сугробов угадывались заснеженные кучи валежника.

Федор остановился и кивком указал вперед. За валежником тянулись крупные следы.

Росин обошел валежник, зашел в густой ельник и, укрываясь за молоденькими елочками, остановился против следов. Федор пошел дальше, а Росин принялся осторожно обрезать мешающие смотреть сучки. Федора уже не видно. Росин отоптал ногами снег и теперь неподвижно стоял на месте.

На голом, полузанесенном кусту появились два алых цветка… Еще один… Это снегири уселись на ветке. Яркое солнце смотрело сквозь ветки вроде с прищуром.

Тихо стоял Росин. Перелетевший снегирь сел чуть ли не на плечо…

Незаметно подвигалось за ветками солнце. Вот оно уже проглянуло из-за другого дерева. Не отрывая глаз, Росин смотрел и смотрел туда, где между деревьев пропадали звериные следы. От напряжения даже слезились глаза. Время от времени Росин поправлял шкуру, закрывая от холода грудь. Снял правую рукавицу, заткнул за лыковый пояс, а чтобы не мерзла рука, дышал в рукав.