Веда Корнилова: Синий цвет надежды

Увы, счастье молодой четы долго не продлилось. Через несколько месяцев после моего рождения, в один далеко не прекрасный зимний вечер, родители возвращались домой из гостей. Дорога шла вдоль берега, было очень холодно и скользко, лошади не удержались на крутом повороте, тяжелую карету занесло, и она упала с обрыва. Хотя берег в том месте был не очень высок, но тем, кто находился внутри, хватило и этого...

Так в возрасте нескольких месяцев я осталась сиротой. Дед и бабушка заботились обо мне, баловали, как могли, а после их смерти меня под свое крыло взяла тетя Фелисия. У нее к тому времени было четверо своих детей, так что я оказалась пятым ребенком. В ту пору мне только-только исполнилось восемь лет, и, должна сказать, что после вольной жизни с дедушкой и бабушкой, которые позволяли мне многое, было весьма непросто привыкнуть к жестким порядкам, установленным в строгом доме тетушки Фелисии. Надо признать, что дорогая родственница не делала ни малейшей разницы между мной и своими детьми, но и спуску никому из нас не давала, твердой рукой поддерживая порядок в семье.

К несчастью, очень скоро тетя Фелисия стала вдовой – увы, но ее муж внезапно скончался от апоплексического удара, так что тетушка стала считаться главой семьи, и до совершеннолетия своего старшего сына взяла бразды правления в свои руки. Эта роль подходила тете Фелисии как нельзя лучше, и полностью соответствовала ее сильному характеру. Да уж, тетушку можно считать примером выдержки и хладнокровия: жесткая, властная, бесконечно гордящаяся своим происхождением и строго придерживающаяся установленных правил, считая, что от них нельзя уклоняться не на йоту. Точно таким же образом тетушка вела себя со своими детьми – проще говоря, наша жизнь была расписана едва ли не по минутам – вереница учителей, бесконечные занятия, рукоделие, прогулки в саду, выезды в гости и воскресное посещение проповедей в церкви... Именно там, в храме, я впервые увидела Вогана...

Это произошло спустя месяц после того, как я оказалась в доме тети Фелисии. В то время я еще не могла окончательно прийти в себя после смерти бабушки и дедушки, и мне было невероятно трудно привыкнуть к строгой жизни в доме тети Фелисии и к жесткому следованию правил этикета, безусловного выполнения которых требовала тетя. Иногда мне даже казалось, что я оказалась в заключении, из которого не вырваться. Наверное, именно потому я с такой радостью отправлялась в храм на воскресную проповедь – там все же было множество людей, которые не скрывали своих чувств и эмоций, и вели себя естественно, так, как того хотели, не думая об этикете и правилах хорошего тона. В эти несколько часов, которые я находилась среди людей, меня словно отпускало какое-то внутреннее напряжение, и даже казалось, что становится легче дышать.

В храме наши скамьи для сидения стояли в первом ряду – тут, как и в обычной жизни, все зависело от статуса молящегося и его положения в обществе. Знатность, авторитет и влияние тетушки Фелисии были непререкаемы, так что нет ничего удивительного в том, что она со своим семействам располагалась впереди, на самых главных местах. Впрочем, первые три ряда скамей считались законным местом здешней аристократии, а затем люди устраивались, если можно так выразиться, по степени значимости.

Именно там (обернувшись, чтоб рассмотреть присутствующих), на шестом ряду я увидела красивого рыжеволосого парнишку лет двенадцати, который смотрел на меня. Не знаю почему, но этот паренек сразу приковал мое внимание – возможно, все дело в том, что своей яркой внешностью он выделялся из окружающих, а может, причиной всему была веселая улыбка на его лице. Ясно, что у него нет никакого желания выслушивать долгую проповедь священника о суетности бытия – наверняка этот мальчишка с великим трудом выдерживает время, которое ему следует провести в храме. Понятно и то, что сюда его приводят родители, хотя сам парнишка (в этом я не сомневаюсь!) с куда большей охотой провел бы время в другом месте, где не надо заставлять себя выслушивать скучные проповеди... Однако, скорей всего, причина моего пристального внимания к этому мальчишке была в другом, а именно в его удивительных, широко распахнутых глазах. На зрение я никогда не жаловалась, и потому даже на таком расстоянии заметила, что цвет глаз у этого парнишки был совершенно необычным, ярко-зеленым, невольно притягивающим к себе взоры окружающих. И хотя в то время мне было всего восемь лет, но эти удивительные глаза рыжеволосого парня настолько меня поразили, что я с трудом сумела отвести от него свой взгляд. А еще я не могла отделаться от ощущения, будто этот незнакомец пришел сюда из другого мира, свободного и радостного, по которому я так скучаю!