Валерий Хайрюзов: Отцовский штурвал (сборник)

– Да, это не в Москве, – согласилась хозяйка. – Здесь обуви не напасешься. Что поделаешь, песок!

Со стороны дома послышались громкие и грозные голоса, мужчины о чем-то вновь заспорили. Ольга навострила уши.

– Нет, драться не будут, – сказала она. – Будут спивать.

Своих гостей Ольга знала как своих пять пальцев, действительно, сквозь ночную тишину, пробиваясь сквозь густую и темную листву виноградника, до них донеслась песня:

– Ай на горе и жнеце жнут. А под горой Яром – долиной казаки идут, – затянул Тарас. Тут же следом ему в два голоса подтянули Семен Альпов и Бодня. – Попереду Дорошенко, виде вийско, вийско Запоризьке, хорошенько!

– Тарас утверждает, что его Габена боятся все волки на косе.

– Какие здесь волки! – махнула рукой Ольга. – Была одна семья, и ту постреляли. Но слава на всю Украину. У этого Тараса одни собаки да жинки на уме. Привез он Габена маленьким, а сейчас начал через забор скакать. Мишу напугал. А пожаловаться некому. Местный глава, ну, этот Альпа, у Тараса под пяткой. На минуту Ольга, словно раздумывая, замолчала, но все же добавила: – Володя который год просит десять соток к нашему участку прирезать. Чуть ли не каждую неделю ходит на собрания пайщиков. Дочь хочет рядом с нами дом построить, вот и приходится перед ними выплясывать. Ты вот что, сразу же запрись. Мало ли чего…

Она не договаривала, но Варе и так стало все понятно. Вернувшись в вагончик, она закрылась на ключ.

Утром ее разбудил Миша, он принес на тарелке спелые сливы и пироги с визигой.

– Можно я с вами на море пойду? – попросился он.

– Конечно, пойдем, – обрадовалась Варя. – А я тебе по дороге расскажу про Робинзона Крузо.

Варя уже успела понять, что больше всего на свете Миша любил слушать разные истории и есть арбузы.

В последующие дни все выстроилось и пошло по сложившемуся распорядку: утром приходил Миша, они вместе пили чай, затем шли на море, возвращались к обеду, Варя готовила еду, затем отдыхала, ближе к вечеру, когда жара спадала, вновь шла на море или на вечернюю службу в церковь. На хуторах ко всему нужно было приспосабливаться. И в первую очередь к песку. Он был на дорожках, возле вагончика, на кухне, везде, где только ступала нога человека. Чтоб избавиться от него, Варя на порожек стелила мокрую тряпку, ставила на него свои шлепки, но это помогало мало, приходилось трясти коврики, что лежали в вагончике, одежду и даже на простынях она находила песок. Каким образом он попадал туда, было для нее загадкой. Днем все, что окружало хутора, погружалось в сон, подставив свои рыжие бока палящему солнцу, степь замирала, лишь изредка среди одиноко торчащих олив и озерной травы, появлялись такие же одинокие фигурки пилигримов, они, как на службу, двигались к морю. Дрожащее марево раскаленного воздуха расплываясь и дрожа плыло над степью, дробясь поднимался вверх, где, чего-то высматривая, на земле нарезал круги копчик, да над заливом время от времени внезапно, словно вспоротые перья из подушки, взлетали и крикливо заполняли низкий горизонт кем-то напуганные чайки.

Кибурн. Где-то высоко в небе над ним пролетали самолеты, мимо по лиману, как и тысячу лет назад, сновали корабли, здесь же на косе все шло по своему неведомо кем и когда установленному порядку, а вернее, его отсутствию. Имея полную незалежность от всего и от всея, люди здесь выживали как умели и как могли; в этом деле море было хорошим подспорьем. Летом на косу приезжали отдыхающие, которые любили не только солнце и морскую воду, но вкусно и хорошо поесть. Для них прямо к столу привозили кефаль, скумбрию, черноморского бычка. Случалось, ловили и осетра, но только для самых дорогих и постоянных клиентов. Вся сила местных была в простоте, в умении самое плохое и неприспособленное к жизни оборачивать в свою пользу. Та манна небесная, которой Господь посыпал Землю, обернулась здесь белым соленым песком. Но, как говорил Бодня, можно было прорасти и на нем. Иногда Варе казалось, если местные и ходили на море, то только для того, чтобы убедиться, что ее не забрали и не отменили, как в одно прекрасное утро взяли и отменили на косе рыбколхоз, а заодно и советскую власть.

Вечером, когда жара спадала, приходил Миша, и Варя начинала собираться на море. Вместо воды она брала с собой арбуз. Как истинный джентльмен, Миша пытался отнять у нее тяжелый пакет, но Варя протягивала ему зонтик и говорила, что так на необитаемом острове ходили Робинзон Крузо и Пятница. Когда они переходили усыпанный птицами залив, ступив в прогретую воду, Миша, размахивая зонтом, начинал бегать, прыгать и кричать. Прикрывая от летевших брызг лицо, Варя пыталась утихомирить мальчугана, но тот, чувствуя безнаказанность, готов был скакать уже на голове. И тогда ей, по примеру чаек и бакланов, хотелось подняться в воздух или взять и убежать от озорного мальчишки, как это делали худоногие цапли и неповоротливые гуси.