Фредерик Браун - Брат гули-бьябона - Рассказы и повести о снежном человеке. Том II [Изд. 3-е, дополненное]

— Дорогая, — как бы невзначай, спросила ее бывшая княгиня, — может быть, вы хотите побеседовать с господином полковником? Он принимает такое участие… Клянусь, вы очаровали всех!

— Нет, — ответила Граня, — я подожду еще несколько дней.

— Приготовьтесь, на днях вам предстоит познакомиться с местным обществом, — сообщила Крутицкая. — Хотя они азиаты, тем не менее это в высшей степени культурные и галантные люди. Они так трогательно заботятся о нас…

— Что будет на днях?

— Бал и ваш выход в свет, — улыбнулась Крутицкая. — К вашей золотой головке чудесно пойдет голубое платье. Вы всех покорите.

Бессонную ночь и еще один мучительный день провела Граня. В самых смелых и фантастических мечтах могла ли она вообразить, что случится с ней грядущей ночью?

Вечером с помощью камеристки Крутицкая одевала Граню. Пышное голубое платье, бледные розы. Глядя на себя в зеркало, Граня, не узнавая себя, чувствовала, что она теряет силы.

«Что со мной? К чему этот маскарад?» — про себя рассуждала она, еле сдерживаясь, чтобы не отшвырнуть ползавшую вокруг нее с булавками во рту Крутицкую.

Оркестр играл штраусовский вальс. Граня вслед за Крутицкой медленно спускалась по лестнице в зал, где уже собралось множество военных. При ярком свете всюду сверкали золото, ордена, мундиры. Вдоль стен, как на сцене оперы, обмахиваясь веерами, сидели русские дамы-эмигрантки. Молодые японки в европейских платьях кружились по залу.

Задержав Граню на ступеньке, Крутицкая, взяв ее под руку и отведя в сторону, к вазе с цветами, поставленной вместо разбитой, указала вниз:

— Милочка, на сегодняшнем балу вы встретите самое изысканное общество, какое можно было видеть только на придворных балах Санкт-Петербурга. Посмотрите: с краю сидит княгиня Заржицкая, первая красавица Петербурга. Однажды покойный государь…

Взглянув туда, куда ей указывала Крутицкая, Граня едва не расхохоталась. «Первой красавице Петербурга», желтой, седой, сморщенной старухе с острым подбородком, было не менее шестидесяти лет.

— У колонны, — продолжала Крутицкая, — вы видите примадонну императорских театров Несветинскую. Ее улыбка пленяла всю столицу…

И опять Граня еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Как ни тяжело было ей, но невозможно было без смеха смотреть на эту кунсткамеру сморщенных и сгорбленных, тощих фигур.

Наконец, спустившись вниз, Крутицкая представила Граню обществу. Последним к ней подошел Крюгер. Осторожно пилот предложил ей руку и был смущен, когда Граня приняла ее.

Стараясь ничем не выказывать своего отвращения, Граня молча ходила с Крюгером по залу и терпеливо слушала его сбивчивую речь. Нетрудно было заметить, что все окружающие, занятые разговорами или танцами, с любопытством следили за этой парой. Внезапно сквозь грохот музыки Граня отчетливо расслышала гул самолетов.

Крюгер, поклонившись, своим ломаным языком сказал:

— Завтра вы будете иметь колоссальное удовольствие видеть и обнять своя брат…

— Каким образом? — встрепенулась Граня. — Самолеты летят…

— Нах пустыня… Вы догадывайсь правильно…

— За братом и…

— Все четвером будет здесь. Они вылетайит на базу, через час я будет лететь и догонять их у гор, чтобы показать место… Разрешите вальс.

Лихорадочно раздумывая над словами Крюгера, Граня автоматически закружилась в вальсе.

И вдруг знакомая тень упала на стекло раскрытого окна. Граня покачнулась и, стиснув губы, сдержала крик.

В окне промелькнуло лицо Ли Чана.

— Вам плохо? — остановился Крюгер. — Разрешите пройтись в парк.

— Да, да, на воздух… — сжимая его руки, попросила Граня.

Польщенный Крюгер, бросив на полковника многозначительный взгляд, что-то сказал ему на ходу и объяснил Гране:

— Чудесный, дивни парк! Я сказал, и никто не будет мешайт наша прогулка вдвоем.

В темной аллее, важно шагая об руку с Граней, Крюгер рассуждал:

— Я понимаю, вы очень скучаете за родина. Я сам полный печаль оставил фатерланд и служу у японский воздушный флот. Будет время, я вернусь мой любимый…

Он не закончил фразы. Тени метнулись из-под кустов. Чьи-то сильные, цепкие руки сдавили его горло и закрыли рот. Граня отшатнулась, но в тот же миг увидала перед собой лицо… лицо Ли Чана.

— Молчите! — быстро предупредил ее китаец.

Спустя три минуты по степной дороге мчался автомобиль. Неизвестный человек сидел за рулем — и рядом с ним замирающая от радости и неизвестности Граня. Позади сидели Ли Чан и молодой китаец. Держа за руки Крюгера, они не сводили с него револьверов.