Олег Губайдулин - Палач демона

Барахтаясь в киселе из полузамерзшей воды и льда, чувствуя как все тело сковывает адский холод, Константин Евгеньевич пытался сообразить, где причал? Справа? Слева?

Одновременно в его голове, словно серебряный колокольчик, звенело одно и то же: «татарка на Екатерининской!», «татарка на Екатерининской!». Тут он вдруг ударился головой обо что-то твердое и, по всей видимости, железное. Это оказалось бортом судна, на котором матросики растрелилвали пленных. Осторожно высунул голову на поверхность и осмотрелся. Затем несколько раз глубоко вдохнув, есаул вновь нырнул под воду и поплыл по направлению к причалу. Понимая, что на берегу тьма-тьмущая матросов, которые с превеликим удовольствием сразу же его пристрелят, вылезать на сушу офицер не стал. Сколько времени он провел в ледяной воде, Константин Евгеньевич не помнил. И как очутился в шаланде, под тулупом, тоже. В себя он пришел от сильных ударов по щекам шершавой ладонью.

– Глядь-ко, дед Панас, живой кажись! – прозвучало у есаула над ухом. Отогнув тулуп и приподняв голову, Константин Евгеньевич увидел мужика с седой бородой.

– Ну, шо, будем жить, али нет? – спросил тот.

– Даст Бог, будем, – ответил есаул.

– Ну, вот и ладно, – седобородый закурил трубку и, откинувшись назад, привалился к скамье.

– Диду! – обратился к нему паренек лет пятнадцати, шо теперь с ним делать будемо?

– Идти есть куда? – поинтересовался тот, кого звали дедом Панасом.

– Да, – ответил их чудом спасенный собеседник.

– В Севастополь.

– Не близко… – дед Панас выбил трубку и медленно произнес:" Иди Михайло, взгляни, нет ли матросиков поблизости.» Услышав эти слова, есаул протянул руку к поясу. Туда, где у него должен был быть наган. Но револьвера там не было!

– Шо, шпалер потерял? – усмехнулся дед Панас. Не треба он тебе сейчас! Да ты не бойся, мы тебя не выдадим, – продолжал бородатый. Как стемнеет, так на хату отведем. Там и отсидишься, а потом – иди себе с Богом!

Как про себя заключил офицер, дед Панас и его внук Мишка были контрабандистами. Поэтому ни со старой, ни с новой властью общаться им было не с руки.

– Как я к вам то попал? – спросил их Константин Евгеньевич. Выплыл, что ли?

– Ха! Выплыл он! – засмеялся Мишка. Когда мы в своей шаланде с дедом сидели, глядим, кто-то о борт башкой бьется! Оказалось, ты самый и был.

– От берега далеко меня выловили? – поинтересовался офицер.

– Ой, далеко! – уже откровенно заржал Мишка. Шагах в пяти!

– Аккурат возле причала ты нам в борт и начал долбиться! – пояснил бородатый.

– Так, вы, что, не в море были? – удивился Константин Евгеньевич.

– Нет, – замотал головой дед Панас. Мы, как возле причала пришвартовались, так там и стояли. Это тебя к нам прибило.

– Значит, правильно плыл, – сам себе сказал есаул и тихо спросил: «Больше никого не видели?»

– Зачем, не видели? С десяток мертвяков мимо пронесло, – ответил дед Панас. Мы то сразу поняли, что ты из этих.

– Не из каких я, не из этих! – возмущенно ответил офицер.

– Ну, тогда, значит, из тех, – примирительно махнув рукой, заключил дед Панас. И повернулся к Михайле:" Чисто ли на причале?»

– Никого уже там нет, – ответил паренек.

– Тогда пошли, – распорядился старый контрабандист.

Они привели спасенного в хату к какой-то пожилой женщине. Звали ее теткой Клавой и приходилась она деду Панасу родной сестрой. Хозяйка всех накормила, напоила водкой и уложила спать. Ночью у Константина Евгеньевича начался сильный жар и пару дней он провалялся с температурой. Потом, однако, разнообразные настойки и притирания, коими потчевала больного хозяйка, взяли верх над болезнью.

– Что это ты, милок, в бреду какую-то татарку с Екатерининской поминал? – спросила тетка Клава. Она, часом не в Севастополе живет?

– Я не знаю … – стараясь не выдать местонахождение своей Наташеньки, соврал есаул.

– Да ладно тебе!.. – тетка Клава махнула рукой и, глядя офицеру прямо в глаза, произнесла: «Ее звать Вазиха, она моя подруга! Я с ней с детства знакома. Но она, конечно, годков на двадцать постарше меня будет. Вместе жили здесь, в Евпатории. Так, зачем она тебе понадобилась? Говори или сдам тебя матросам!»

– У нее живет моя девушка, – ответил Константин Евгеньевич. И мне, как можно скорее, надо попасть в Севастополь.

Внимательно глядя ему в глаза, будто пытаясь найти там ответ на свой вопрос, тетка Клава медленно кивнула.

– Тогда ясно. Но смотри, если что худое с Вазихой сделаешь, я тебя прокляну и весь род твой!