Григорий Кроних - Приключения Неуловимых Мстителей. Роман

- В детдом нельзя - сбежит, - предупредила Ксанка.

- Может, в предвариловку? - предложил Цыганков.

- После того, как его дядя чуть не зарезал? - возмутилась девушка.

- Тогда забирай с собой, - принял решение командир.

- То есть как?

- В общежитие. Будешь ему и нянька, и охрана из ЧК.

- Ладно, - кивнула Оксана, - я так устала, что даже спорить не могу.

На улице начались сумерки и воздух стал чуть прохладней. Ксанка с удовольствием вздохнула полной грудью. Как захотелось ей забыть о шпионе Боцмане, лицо которого перекосил жуткий шрам, о Бурнаше, за побег которого они еще получат нагоняй у начальства, о запахе пожара, которым пропиталось все здание губчека и даже ее куртка, и о беспризорнике, которого она, кажется, обречена вечно таскать за собой по улицам города.

- Куда меня снова волосись? - спросил Кирпич. - Если в детдом - убегу.

- Куда? Дядька твой бандитом оказался.

- Все лавно убегу.

- Беги, - Ксанка разжала пальцы и отпустила мальчишку.

Кирпич замер в нерешительности.

- А они?

- Кто?

Беспризорник показал на караульных у дверей ЧК.

- А они стлелять будут?

- Нет. Беги, ты же хотел сбежать.

- Тю-тю! - Кирпич отбежал метров на пятьдесят, оглянулся и показал язык. - А тебя ис-са меня посадят!

- Не-а, про тебя все забудут, - громко сказала девушка, - кому ты нужен? Сапрыкин с тобой возился, потому что использовал, так же, как приятели твои, у которых ты на шухере стоял.

Кирпич убрал язык и задумался.

- Мы тебя поймали, а они и не вспомнили о Кирпиче, другого дурачка на шухер поставили!

- Я не дуласёк!

- Раз бежишь, а куда не знаешь - то дурачок, - убежденно сказала Оксана и пошла в другую сторону.

- Эй, ты куда? - растерялся Кирпич.

- Домой, пить чай с вареньем и спать, - радостно сообщила девушка. - А ты беги, беги.

- С валеньем?

- Ага, с малиновым.

Кирпич секунду подумал, потом догнал Оксану и взял за руку.

- Ладно, поели. Но помни: ты меня не поймала, я сам.

- Конечно - сам, - девушка растрепала ему волосы.

- Не надо, не люблю, - сказал Кирпич и пошел независимо, рядом. В общежитии он крутил по сторонам головой и удивлялся, как много тут народа, все улыбаются и смеются, словно их всех кормят малиновым вареньем.

Ксанка распахнула дверь и пропустила своего маленького кавалера вперед.

- Принимай гостей, Настя! Я не одна.

- Костенька! - вдруг услышала она Настин крик и быстрее шагнула через порог. Мальчишка стоял растерянно опустив руки, а Настя обнимала и тискала изо всех сил. - Счастье-то какое! Братик нашелся! Костенька, мой родной…

- А дядька Микола сказал, сто тебя класные убили, - пробормотал бывший беспризорник.

- Вот тебе и Кирпич! - наблюдая разворачивающуюся невероятную сцену, Ксанка привалилась к косяку, не зная: плакать ей или смеяться.

Немец сознался во всем, и атаману нисколько не было его жаль. Тот, кто пытается услужить и белым, и красным, - предатель, независимо от того, кого он предал первым. Это Бурнаша интересовало в последнюю очередь. Засаду организовали Мстители, похоже, он так и не сумел оценить Даньку по достоинству. Но если бы Эйдорф доложил о своих подозрениях, можно было… Впрочем, что теперь гадать. Профессору так нетерпелось попасть в губчека, что его не интересовал исход боя. Зачем? Сентиментальный немец поклялся, что никто никогда об этом не узнает. «Хорошо», - сказал Гнат и дважды выстрелил ему в грудь. Не станет же он, как рассчитывает Эйдорф, допытываться о подобной чепухе, рискуя каждую минуту. Красные знали достаточно о роли немца, чтобы, как только расправятся с атамановыми казачками, прибежать в дом напротив.

Бурнаш собрал документы профессора, прихватил один из пары его костюмов и покинул опасную квартиру. По улице все еще металось много лошадей, потерявших своих лихих ездоков. Гнат неплохо знал все закоулки Юзовки и без труда обошел красные кордоны. На окраине он переоделся в костюм, оказавшийся чуть великоватым, спрятал в кустах старую одежду и выехал на проселочную дорогу. Лошадь батьке досталась старенькая, но он изо всех сил стегал ее нагайкой, и она быстро доскакала до ближайшей станции, где и издохла. Гнат бросил нагайку ей на круп, а сам запрыгнул на тормозную площадку вагона, катящегося в западном направлении. К утру, миновав несколько станций на товарняке, новоиспеченный профессор купил билет и сел на узловой станции в пассажирский поезд.

Вдали от родных мест его вряд ли кто узнает, а проверки документов атамана не пугали - чище бумаги только у народных комиссаров. Немецкого языка, правда, Гнат не знал, да тут красные для него постарались: всех грамотеев еще в гражданскую перевели. Недаром теперь профессоров из Германии выписывают! Придет время, верил атаман, понадобятся новой власти и казаки, да только поздно будет. Не останется на Руси вольных конников с кудрявыми чубами да лихими усами. Кстати, своими усами атаману пришлось пожертвовать, ведь если смутят пограничников казачьи усы на немецком лице, то недолго и без головы остаться. А доберется Бурнаш до Румынии - враз снова отпустит.