Жан-Мишель Генассия - Обмани-Смерть

Соседей по улице я старательно игнорировал, особенно Сэма, жившего в доме справа от нашего. Он был техником Гринвичской коммуны – прочищал канализацию, клеил обои, делал мелкие ремонтные работы, то есть все то, что так ненавидел мой отец. Сэм с первого взгляда внушил мне неприязнь излишней жизнерадостностью, грубыми шутками, медлительным умом и – главное – настойчивым желанием, чтобы я подружился с его хилым отпрыском. Брайан больше всего на свете любил глупые видеоигры и то и дело звонил в нашу дверь, приглашал меня в гости. Я демонстративно и последовательно не отвечал на приветствия и заработал репутацию странного типа, неудачника, который дни напролет болтается с паки́. Меня это более чем устраивало. Я помнил о своих корнях.

Очень скоро выяснилось, что настоящим боулером мне не быть. Я мог стать хорошим любителем, но не профессионалом: не хватало роста и рука была недостаточно длинная. Сначала я сделал выбор в пользу карьеры бэтсмена, но учел «непробиваемость» Карана и изменил решение. Он обладал стремительной реакцией, был более чутким и эффективным, никто не мог пробить калитку, которую он защищал. Мы перепробовали все виды ударов: стрейт-драйв; кат, или подрезанный удар; пул, или прямой удар; хук, или закрученный удар, и даже французский подрезанный; мы сто раз задавали Карану один и тот же вопрос: «Как ты это делаешь?» И он сто раз отвечал, что чувствует, куда приземлится мяч, ждет его без малейшего опасения и отбивает мяч туда, где нет принимающего игрока. Однажды Джайпал перехитрил Карана, ударив без разбега, но в следующий раз прием не сработал. Хорошо, что в нашей команде был такой игрок… Разговаривали мы только о крикете. Покупали «Сан» и «Гардиан», уделявшие много внимания нашему любимому виду спорта, знали расписание всех чемпионатов, всех игроков, тренеров, трансферты, были в курсе слухов. Мы жили крикетом и комментировали комментарии. Когда в 1983 году в полуфинале чемпионата мира по крикету Индия разгромила Англию на стадионе «Олд Траффорд» [21], мы чуть с ума не сошли от счастья, а после победы в финале над действующим чемпионом, сборной Вест-Индии, испытали райское блаженство. Сунил Гаваскар навечно остался для нас лучшим игроком всех времен и народов.

Много лет страсть к крикету объединяла нас. Матчи мы смотрели у Джайпала. Его отец открыл третий ресторан и установил на крыше своего красивого дома параболическую антенну. Сначала у нас возникали споры с бабушкой Джайпала, она сердилась, что мы монополизировали телевизор, и зять установил еще один у нее в комнате.

У Джайпала было две сестры и два брата, у Карана – три брата и сестра, на год моложе меня. Вместе с друзьями мы составляли шумную веселую компанию и больше всего любили занять все диваны и кресла в гостиной и болеть перед телевизором, литрами поглощая кока-колу.

Я с особым нетерпением ждал тринадцатого дня рождения, чтобы детство наконец закончилось и меня взяли в юношескую команду. Подарки я получил изумительные: полный комплект формы с гранатовым шевроном на воротнике, красный мяч с двойным швом и перчатки для уикет-кипера – защитника калитки. Они оказались великоваты, но отец утешил: «Ничего, подрастешь», и я немедленно примерил обновку.

Нас было слишком много, мы ужасно галдели, мешали родителям смотреть телевизор, вот и ушли ко мне в комнату и расселись, кто на кровати, кто на полу. Каран сидел на подоконнике, подбрасывал мой новый мяч и ловил его в перчатку. Брат решил перехватить мячик, Каран отклонился, мяч выпал, скатился по застекленной крыше и остановился у водосточной трубы. Можно было выйти в сад, приставить лестницу к стене и достать его, но я влез на перила и, не обращая внимания на предостерегающие крики друзей, сделал несколько шагов, как воздушный акробат по проволоке. Никогда прежде я не ощущал такой невероятной свободы. Я больше не ребенок! Я преодолел половину пути, и тут раздался треск, как будто льдина начала раскалываться и превратилась в огромный пазл. Я никогда не видел, как вскрывается лед, но именно это сравнение пришло мне в голову. Бесцветная мозаика стекла заколыхалась, я повернулся к окну, решил вернуться, начался дождь, и… все остановилось. Мгновенно.

Я очнулся в больничной палате. Мама сидела слева от кровати и читала журнал. Моя правая нога находилась в подвешенном состоянии, правая рука лежала в перевязи, а в левой торчала иголка капельницы. Весь обмотанный бинтами, я напоминал мумию. Мама улыбнулась, встала и погладила мой лоб: