Жан-Мишель Генассия: Обмани-Смерть

А потом моя мать заболела, перестала ходить на работу, и Дханья ее выхаживала. Однажды мама решила поехать с нами на базар. Она радовалась, как ребенок, купив браслеты к новому голубому сари с золотым шитьем, но толпа ее утомила. Мама могла бы лечиться в Дели, но отец считал, что нужно вернуться в Лондон. «Весь мир прибегает к услугам лондонских врачей…» Он четырнадцать лет проработал за границей и соскучился по голубому небу британской столицы.

Все решилось за две недели, и мы покинули Индию. Ничто не держало мою мать на родине. Она девять лет не общалась с семьей, ни один из родственников не попытался восстановить отношения, ни один человек не пригласил ее на помолвку или свадьбу. О моем рождении мама известила кузину – когда-то их связывала тесная дружба – и была совершенно убита ответным молчанием. Ей как будто давали понять, что я… не появлялся на свет. Я так и не узнал свою индийскую семью, хотя мечтал общаться с бабушкой, дедушкой и кузенами. Думаю, пойми они, что мы похожи, приняли бы меня. Не пожелали…

Я не хотел уезжать – не чувствовал себя англичанином. Индия была моей родиной. Мне нравилось ходить в школу, играть с друзьями в крикет. Я был очень привязан к Дханье. Уехать означало расстаться с ней на всегда. Первые восемь лет жизни она все время была рядом, если у меня возникали трудности или я заболевал. Мы много играли. Дханья научила меня ходить, смеяться, читать, танцевать, петь, но все же я сел в поезд вместе с родителями.

Дханья показала мне, как клеить и запускать воздушного змея. Очень долго это было моим любимейшим развлечением. Нет ничего красивей воздушного змея, который сначала вздрагивает, недоверчиво «принюхивается», а потом устремляется в небо и летит. Любой ребенок обожает смотреть, как кусок бумаги, приклеенный к четырем деревяшкам, бросает вызов не бесам. По моим воспоминаниям, змеев запускали дважды в год: в середине августа, на День независимости Индии [10], и в середине января, чтобы отметить окончание зимы, когда солнце переходит в Северное полушарие. В праздничные дни в небе над городом скакали и подергивались тысячи воздушных змеев, похожих на конфетти. В Дели редко бывает ветрено, поэтому пыль не рассеивается, а обволакивает все вокруг плотной пеленой. Но в период солнцестояния как по волшебству поднимался сильный ветер, и вверх устремлялось множество покупных и самодельных змеев – patangs , изготовленных с невероятной фантазией. Разукрашенные ромбы на бамбуковых рамках весело рыскали из стороны в сторону.

Мы поднимались на террасу дома и смотрели, как служащие посольств и министерств проявляют чудеса ловкости, чтобы подрезать веревку чужого змея, лишить хозяина власти над ним. Для этого они пропитывали леер своего змея смесью толченого стекла с клеем. Высохнув, он превращался в острое лезвие и легко расправлялся с чужими беззащитными веревками. Бои длились целый день, до победного конца, друзья, родственники и соседи сражались за главенство под облаками. Проигравшие провожали взглядами своих красавцев, а угадавшие победителя бурно радовались. Дханья была опасной соперницей и выигрывала все битвы, а леер ее змея разил почище кинжала. Требовалось соблюдать осторожность, чтобы не порезать пальцы. Во время последнего праздника Дханья пообещала, что раскроет мне секретный состав своей смеси, но забыла это сделать в горячке сборов. Она тщательно замешивала светло-розовую – вроде зубной – пасту, кисточкой наносила ее на рулевой леер, который потом наматывала на катушку.

Вспоминаю одно почти прекрасное утро в Дели. В разрывах облаков проглядывало голубое небо. Было четырнадцатое января, но холод стоял ужасный [11], и не верилось, что когда-нибудь наступит лето. Мы очень рано вышли на террасу, надев по две пары перчаток и вязаные шапки – как альпинисты для штурма вершины. Дханья приготовила свою волшебную «мастику» из рисовой муки, камеди и истолченного в порошок стекла, и я запустил зеленого воздушного змея, которого купил накануне на рынке за десять рупий. На каждой террасе, справа и слева от нас, собралось с десяток человек. Сражение развернулось в пространстве между зданиями. Наш дом был самым высоким в квартале, что давало мне серьезное преимущество: перемещаясь, я уклонялся от атак. В какой-то момент леер моего змея скрестился и перепутался с леером чужого, красного, запущенного с дома позади нашего. Я решил ускориться, но маневр оказался ошибочным: леер оторвался, и мой змей взметнулся вверх, а я стоял, идиот идиотом, и смотрел, как крошечный четырехугольник исчезает в облаках. Министерские служащие бурно радовались, а Дханья размотала веревку «спецприготовления», привязала ее к широкому змею с синим кругом на золотистом фоне и запустила его. Он взлетел, вздыбившись, как породистая лошадь, и няня передала мне катушку, чтобы я управлял этим красавцем. Леер был длиной метров пятьдесят, не меньше, и змей величаво кружил в небе, рыская из стороны в сторону. Дханья сидела поджав ноги, так что с соседних крыш ее видеть не могли.