Анна Мария Роу - Тебе не поймать меня

Я помолчала. Затем спросила:

– Скажите честно, Ваше Сиятельство. Вы ведь меня подозреваете?

Зеленоглазый маг отложил очередной том:

– Отвечу честно, леди. Вас очень сложно не подозревать. Ваше алиби шито белыми нитками. Возможность у вас была. Зуб даю (здоровый, заметьте!), в поместье не один и не два потайных хода имеется. И вы в том числе можете о них знать. Конечно, стукнуть старика кочергой да так, чтобы он Небу душу отдал, у вас бы не вышло. А вот выстрелить – тут много сил не надо. Вы даже смогли бы вынести пистолет и спокойно выбросить его в туже Сильвер-ривер. К тому же вы в комнате стараетесь держаться так, чтобы видеть стол и кресло, где сидел покойный. При этом сами белее снега с тех пор, как мы вошли. Но это конечно может быть, – граф презрительно ухмыльнулся, – ваша тонкая душевная организация. Вы еще в обморок упадите!

А поможет?

– Вот только у вас мотива нет. Или есть? Вы знали о его матримониальных намерениях и решили избавиться от жениха?

И в упор уставился на меня.

Я холодно улыбнулась.

– Не говорите глупостей, милорд. О брачном договоре я позавчера утром узнала.

И опять взялась просматривать содержимое своего шкафа.

Итогом трех часов обыска стала стопочка долговых расписок, копии чертежей замка и планов парка (я взглянула мельком: слава небесам, «моего» тайного хода из библиотеки в этот кабинет там отмечено не было), незаконченные черновики писем, пустые футляры от драгоценностей.

Особенного внимания со стороны графа удостоился пистолет-близнец орудия убийства. Его рассмотрели со всех сторон, убедились, что он тоже заряжен. А еще одну пулю переложили в карман.

Уставшие и пыльные мы сидели на полу и разбирали свои трофеи. Мансфилд повертел обрывок обгорелой бумаги, в свете лампы прочитал:

– « … государь! Или ваша тайна станет известна… кровь предков и …» Ну и почерк! Неужели вымогатели не могут писать разборчиво?

– Думаете, Ларкинс кого-то шантажировал? – Я взяла из его рук кусочек письма, найденного под креслом у камина. Вот и выдрессированные слуги! Убрать, как следует, на наше счастье не удосужились!

– Все возможно. Хотя, с таким же успехом, могли и старика шантажировать. Если было чем. А что у вас?

– А что интересного в пулях из дуэльного пистолета?

– Они серебряные.

– Разве такие делают?

– Только если он опасался нежити.

– Но это же бабушкины сказки!

– Сказки, – согласились со мной. – Бабушкины. Так что у вас интересного?

Я показала долговые расписки.

– Я не знаю никого из этих людей. Вудворд, Свиншисон, О`Конор… Суммы указаны внушительные, то есть люди богатые. А, значит, известные. Но эти имена мне ничего не говорят. Ни в Сент-Айвз, ни в ближайших нет людей с такими фамилиями!

Джеремайя прикрыл глаза:

– Хорошо. Разберемся. Сделаю запрос по своим каналам, – он немного помолчал. – Я бы на его месте сделал еще один кабинет. Или отдельное хранилище. А еще, леди, припомните: не занимался ли наш покойник чернокнижием?

– Что?! – воскликнула я. Вот уж большей глупости он сказать не мог! – Да вы же сами знаете про его богоугодные дела! Он же славился своей набожностью! Святое писание наизусть читать мог! Местный священник считал его образцовым верующим! Да он только со святым отцом и был в нормальных отношениях!

– Тише, тише, леди, – поморщился граф. – Я уже понял, что Ларкинс был идеальным прихожанином.

Я вздохнула, успокаиваясь. Рано.

– А зачем примерному и безукоризненному последователю официальной и единой Церкви реликвии по Черной магии?

– Где?

Он просто махнул рукой в сторону книжных шкафов.

– Там. Я не дурак, чтобы в руках такие вещи держать. Дольше необходимого. Поверьте на слово.

Не поверила. Пока мне не показали толстенькую книжечку с заклепками по бокам. Держал ее маг аккуратно, с едва заметной брезгливостью на лице. И перчатки надел.

– Одна из частей триптиха по совершенствованию знаний Черного искусства. Пишется кровью по коже. Кровь предпочтительно брать детскую. Кожу – сдирать с девственниц. Заклинания в основном авторские, преимущественно класса «А» – особо разрушительные для физического, душевного или психического плана. Практически все экземпляры были уничтожены еще в прошлом столетии. Естественно, запрещена Церковью. Владеющий сей рукописью нуждается в покаянии с отчуждением всего имущества. А где вторая часть, там и первая с третьей.

Сказал и сразу же поставил на место.

– И стоит она как половина этого поместья.