Жюль Верн - Швейцарский Робинзон; Вторая родина

Поднялись мы в хорошем настроении ни свет ни заря, наспех перекусили и вновь принялись за работу.

— Нужно сначала накормить-напоить скотину и оставить припасы на несколько дней, — сказал я. — Если сами спасемся, быть может, и скотину спасем. А теперь готовьтесь к отплытию. Брать с собой только самое необходимое!

По моему разумению, к числу предметов первой необходимости следовало отнести: бочонок с порохом, три ружья для охоты на птиц, три охотничьих ружья большого калибра, как можно больше свинца и дроби, несколько седельных и несколько более внушительных пистолетов с соответствующими пулями. Жена и дети получили по ягдташу [5] Ягдташ — охотничья сумка. сбежавших господ офицеров. Еще был взят ящик с мясными кубиками, ящик с сухарями отменного качества, чугунок, однозвенное удилище, а также бочонок с гвоздями, молотками, клещами, пилами, топорами, буравами… Не забыли и парусину для палатки. Каждый принес, однако, больше, чем я предполагал, и снова пришлось отбирать самое потребное.

Наступила пора отчаливать, но вдруг послышалось призывное кукареканье петухов, о которых мы и думать забыли. Они как бы прощались с нами. Я предложил взять их с собой да еще прихватить гусей, уток и голубей, сказав: «Если не мы их, так, возможно, они нас прокормят».

Предложение было принято единогласно. Десять кур, одного старого и одного молодого петуха впихнули в одну полубочку и наспех соорудили из палочек решетку. Остальную птицу выпустили на свободу: по воде или воздуху она сама найдет дорогу к берегу.

Ждали матушку, руководившую погрузкой. Наконец она пришла, держа в руках довольно большой мешок.

— Здесь все мое богатство. — С этими словами она бросила свою поклажу в ту полубочку, где находился наш меньшенький, чтобы, как я полагаю, ему удобней было сидеть.

В самую переднюю полубочку вошла моя жена, сердечная, набожная женщина, примерная супруга и мать. Во вторую сел Франц, добрый по натуре ребенок, но немного вспыльчивый, ему не было пока и десяти лет. В третьей стоял Фриц, живой, добродушный юноша шестнадцати лет. В четвертой лежали боеприпасы, парусина и сидели куры; в пятой находилось продовольствие; в шестой был Якоб, или, как мы его называли, Жак, легкомысленный, но услужливый и предприимчивый паренек двенадцати лет; в седьмой восседал Эрнст, умная головка, но уж больно любящий философствовать, несколько флегматичный подросток четырнадцати лет. В восьмой стоял я сам, отец семейства, чувствующий ответственность за всех и вся, рулевой, от которого зависела судьба близких. Каждый имел при себе весло и другие необходимые в пути предметы, в частности спасательный жилет на случай несчастья.

Прилив давно уже начался, с его помощью я и рассчитывал достичь берега. Мы повернули балансиры вдоль судна и благополучно выбрались через пробоину в открытое море. Ребята буквально пожирали глазами скалистую местность, зоркий Фриц разглядел среди прибрежных деревьев пальмы. Эрнст сразу обрадовался скорой возможности полакомиться кокосовыми орехами, по его мнению, более крупными и вкусными, чем грецкие. Мы гребли дружно, но дело не клеилось, пока не удалось наладить правильный ход. Только тогда прекратилось кружение на месте, и катамаран начал быстро продвигаться вперед.

Собаки на корабле, увидев, что люди удаляются, заскулили, прыгнули в воду и поплыли вдогонку. Для нашего кораблика они были чересчур велики: Турок — крупный английский дог, Билли — датской породы дог, хотя и самка, но не меньших размеров. Кроме того, я боялся, что они не выдержат длительного пребывания в воде. Но смышленые псы, как только уставали, клали передние лапы на балансиры, вращавшиеся крестообразно над корабликом, и плыли, таким образом, не напрягаясь. Жак хотел прогнать собак, но я запретил.

— Ведь эти животные, — сказал я, — замечательные защитники, да и на охоте, как ты сам верно заметил, они незаменимы.

Наше плавание проходило медленно и неторопливо, но зато без особых происшествий. По мере приближения к берегу земля казалась все угрюмее; голые скалы предрекали недоброе. Море совсем успокоилось и лишь лениво плескалось у кромки суши; небо сияло голубизной, ярко светило солнце, а вокруг плавали бочки, тюки и ящики с разбитого корабля. Я хотел прихватить с собой на этот пустынный берег как можно больше еды, поэтому вплотную подобрался к двум бочкам и приказал Фрицу стоять наготове с веревкой, молотком и гвоздями. Ему удалось зацепить и укрепить две бочки, которые мы потащили на буксире, продолжая еще более уверенно идти своим курсом.