Гэвин Лайл - Темная сторона неба

— Господи! — снова промолвил Роджерс.

Я бросился в самолет, пробрался в кабину, включил электропитание и радио и, пока приемник грелся, достал из рундучка наушники.

В боковое стекло мне был виден «Пьяджо», по-прежнему удаляющийся в сторону морского горизонта. Приемник заработал, в наушниках появился шум и треск. Голос на английском с акцентом обращался к «Пьяджо», но никакого ответа не получал.

Мне по-прежнему был виден «Пьяджо». Он набрал высоту под тысячу футов.

Голос продолжал вызывать пилота «Пьяджо», спрашивал, что случилось, слышит ли его «Пьяджо». Ответа по-прежнему не было. Голос перешел на французский, потом другой заговорил по-немецки. Потом все замолчали. На другом канале я снова услышал вызов по-английски. Но и здесь ответа не было.

«Пьяджо» все уменьшался и уменьшался в размерах. Наконец я выключил приемник, вырубил питание, положил на место наушники и вышел из самолета. Роджерс все смотрел в сторону горизонта.

— Что за чертовщина? — спросил он. — Он что-нибудь говорил?

— Я ничего не слышал, — ответил я. — Давай поставим фильтр на место.

Через двадцать минут в воздух поднялись два «Тандерджета» греческих ВВС и на малой высоте ушли в сторону моря.

— Искать, — промолвил Роджерс, почти про себя. Он проводил их взглядом, пока они не исчезли. — Я думаю, это наваб велит ему продолжать полет, — медленно произнес Роджерс. — А ты не думаешь, что?..

— Наваба там нет, — сказал я. — Там только Кен.

— Тогда чего же он не вернулся? Он же на одном двигателе.

— Не знаю. Но если кто что будет спрашивать, то его здесь перед этим не было, уловил? j — Он непонимающе взглянул на меня. — Послушай, попытался объяснить я, — у него возникли серьезные трения с навабом. Я не знаю, чего он хочет, и не хочу знать. Мне неохота влезать в их дела. Так что его никогда тут не было, договорились?

— Хорошо.

Роджерс непонимающе покачал головой.

Я поставил на место фильтр, привернул обтекатели и решил подождать, пока мне заправят самолет, а там можно было и лететь. Мы переоделись и пошли в диспетчерскую вышку. Времени было полдень.

Я поинтересовался, есть ли новости о «Пьяджо». Новостей не было.

«Тандерджеты» ничего не нашли. Они обратились к одному или двум самолетам в том районе с просьбой посматривать по сторонам и поставили в известность службы королевских ВВС на Мальте.

После этого я отправился в бар.

Я пил второе пиво, когда в бар вошла мисс Ширли Бёрт. Она, видно, искала меня, потому что решительно направилась прямо ко мне. Она выглядела обеспокоенной.

— Вы не знаете, что случилось с Кеном? — первым делом спросила она.

— Не больше того, что видел. — Ей, видно, хотелось знать, что же я видел. — Он взлетел, один двигатель отказал, но он продолжил полет, пошел в сторону моря, на радиозапросы не ответил. Они предпринимают кое-какие поиски. Если через несколько часов ничего не обнаружится, то поиски усилятся.

— Через несколько часов!

— У них нет никаких особых причин беспокоиться. Двухмоторный самолет может лететь на одном двигателе, пока хватит топлива. Я не знаю, на сколько хватает у этого конкретного самолета. Конечно, в данном случае выбран весь лимит безопасности, и мало кто в таком положении отважился бы лететь над морем. Тревогу вызвало, что он не отвечал на радиозапросы.

Это все были азбучные истины, и я выдал их на одном дыхании, с тем выражением, с каким читают азбуку.

— А где ещё он может сесть?

— К югу до Крита особо не разгуляешься. Острова скалистые, длинных пляжей нет.

Она нервно покусывала губы. Мне-то что, но сегодня она выглядела хорошо. На ней было легкое кремовое платье, блузка, уже другая, коричневый кожаный пояс и коричневые туфли. В типично мужской манере она провела рукой по волосам и взглянула на меня, часто-часто заморгав.

Этот скотина мог хотя бы попрощаться с ней. Но и это было не моим делом.

— Выпейте чего-нибудь, — предложил я.

Ей не хотелось, но ничего другого не оставалось. Если влюбилась в пилота — надо привыкать сидеть и ждать, чувствую растущий холодок внутри. Она согласилась на холодное пиво и сигарету.

В бар вошел Хертер и прямиком направился нам. Я поставил стакан на стойку, чтобы руки были свободны. Так, на всякий случай. Он остановился прямо передо мной.

— Капитан Клей?

Я кивнул.

— Меня зовут Хертер, я личный секретарь его превосходительства наваба Тунгабхадры.

— Форт-Манро, знаю, — неласково произнес я.

Если он собирается заварить тут кашу, я ему с удовольствием помогу. Где-то в горле я чувствовал кисловатый привкус, который появился отнюдь не от съеденного или выпитого, и удар по этой бандитской роже снял бы неприятный привкус.