Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №5

Несколько лет назад авторы этой маленькой повести обнаружили документы, которые позволяли догадываться о существовании в 1941–1944 годах сильной подпольной молодежной организации в белорусском городе Лиде, крупном железнодорожном центре.

На порыжевших, истрепанных листках, вырванных из тетрадей, с трудом можно было прочесть:

«В отношении г. Лиды имеем хорошую связь в трех местах с комсомольцами… Туда регулярно отправляются листовки, газеты и сводки Информбюро».

Еще одна запись:

«С помощью своих связей в г. Лиде выведены из строя электростанция, поворотный круг и ряд станков в депо, пять автомашин…»

С того дня, когда партизанский писарь спешным почерком выводил строки отчетов, прошло немало времени. Кто они, участники дерзких операций, живы ли они сейчас?

Начались поиски. В них включились работники Гродненского обкома и Лидского горкома ВЛКСМ. Они побывали во многих городах и селах Гродненской области, где жили люди, связанные в свое время с подпольем. Удалось отыскать руководителя одной из основных подпольных групп Роберта Сосновского, товарища Роберта, начальника особого отдела партизанского отряда, организатора ряда блестящих по замыслу и выполнению операций. Оказалось, что в Лиде существовала широко разветвленная подпольная сеть. Так появился рассказ о героическом подполье маленького белорусского городка. Мы передаем историю подпольной войны так, как рассказал о ней товарищ Роберт. Его рассказ дополнен изложением событий, непосредственным участником которых он не был.

Электростанция взлетела на воздух 14 марта в два часа ночи.

Город спал. Патрульные, разбивая сапогами подмерзшие лужи, совершали свои обычные ночные обходы, стерегли немой комендантский час. В соответствии со строгим приказом герра Ханвега, гебитс-комиссара города, ни одна живая душа не имела права выйти на улицу с восьми вечера до шести утра.

…Город был отделен от линии фронта тысячью километров, он считался глубоким немецким тылом. Но город никогда не сдавался завоевателям.

В нем шла война.

В два часа ночи патрульные стали очевидцами необычайного зрелища. Двухэтажное здание единственной в городе железнодорожной электростанции внезапно озарилось так ярко, будто над ним сбросили осветительную ракету. Железная многотонная крыша станции медленно приподнялась на языках багрового пламени и стала разваливаться на куски. Стены здания — крепче крепостных, сложенные из бутового камня, — рухнули.

В ту же секунду повсюду погасли огни, и теперь город был освещен лишь одним ярким коптящим факелом — электростанцией.

В несколько секунд город ожил. Заворчали моторы бронемашин, заметались по стенам домов лучи автомобильных фар.

Началась паника.

Окруженный мотоциклистами, приехал на своем «опель-капитане» Ханвег. Гебитс-комиссар был разъярен. Вывод из строя единственной электростанции парализовал работу депо и авиационных мастерских. К автомашине гебитс-комиссара подбежал, задыхаясь, толстый, багроволицый шеф железнодорожного узла Кукелко. Гебитс-комиссар криво усмехнулся, услышав лепет шефа о том, что авария была случайностью.

Согнанные к развалинам электростанции люди стали разбирать кирпичи, оттаскивать в сторону причудливо изогнутые тавровые балки, листы железа, все, что осталось от станции. Через несколько часов были обнаружены трупы двух немцев — офицера и диспетчера. Останков кочегара Семена Павлова и его помощника Роберта Сосновского найти не удалось.

— Вам следует искать Сосновского и Павлова в другом месте, — с насмешкой сказал гебитс-комиссар шефу депо. — Где-нибудь на окраине или в лесах. А вас, я надеюсь, ваши родственники будут искать где-нибудь поближе к фронту.

На следующий день наряды шуцманов расклеили на стенах домов и заборах описание примет «преступника» Сосновского. «Двадцать пять лет… Рост ниже среднего… Брови густые, черные…» Прохожие читали текст, довольно бойко составленный кем-то из отдела пропаганды гебитс-комиссариата:

«Этот бандит, взорвавший электростанцию, лишил вас света, тепла и работы. 25 тысяч марок, 15 гектаров земли и 5 пудов соли обещают городские власти тому, кто поможет найти преступника…»

Видимо, больше всего городские власти надеялись на пять пудов соли — эти слова были выделены особым шрифтом, В Лиде царил соляной голод.

Такое объявление было вывешено и в одной из рабочих слободок Лиды на бывшей улице Карла Маркса, у дома № 26, принадлежавшего Александру Степановичу Климко. Вечером у объявления остановился человек в новом аккуратном полушубке, одетый в солдатские немецкие сапоги с короткими голенищами. Он внимательно прочитал объявление и, оглядевшись по сторонам, открыл калитку дома. Пройдя вишневым садиком к крайнему окну, стукнул три раза. Дверь открыл рослый широкоплечий парень.