Джеймс Кервуд - У последней границы. Пылающий лес. Мужество капитана Плюма

Пять минут спустя швед открыл дверь и стал глядеть в сторону черневшего океана. Ветер ворвался в комнату и разметал бороду старика по его плечам, а вместе с ветром хлынул поток дождя, промочивший его до костей. С трудом закрыв за собой дверь, Эриксен обернулся к Алану. При желтом свете керосиновой лампы он походил на огромное серое привидение.

Потом они стали дожидаться рассвета. А с первым проблеском зари длинный черный баркас шведа Улафа резал носом волны, держа путь в открытое море.

Ветер прекратился, но дождь все лил как из ведра. В горах еще раздавались отдаленные раскаты грома. Город был окутан водяной завесой. Стоя на носу баркаса, Алан в пятидесяти футах от себя мог видеть только серую стену. Вода потоками стекала с его резинового плаща. С седой бороды Улафа лило, как из мокрой швабры. Не взирая на непроницаемую мглу, швед развил максимальную скорость, и «Норден»с быстротою торпеды мчался по морю.

Находясь еще в хижине Улафа, Алан услышал от последнего, что было бы безумием надеяться найти тело Мэри Стэндиш. Между рекою Айяк и Каталла тянется берег, окаймленный скалами и подводными рифами, а рядом лежит целый архипелаг островов, среди которых флот пиратов мог бы найти сотню убежищ. За все двадцать лет пребывания в этих местах Эриксен не помнил случая, чтобы волны прибили утопленника к берегу. И он высказал определенную уверенность, что тело девушки покоится на дне моря. Но это нисколько не поколебало решения Алана начать поиски. По мере того, как «Норден» рвался вперед, ловко и искусно взбираясь на гребни волн, это решение все усиливалось в нем.

Даже раскаты грома и дождь, хлеставший в лицо, поощряли его идти дальше. Он не находил ничего абсурдного в тех поисках, которые он затевал. Это было, по его мнению, единственное, чего, по меньшей мере, требовал от него долг. И была также некоторая надежда, что они найдут ее. Надежда вообще ни на минуту не покидала Алана даже тогда, когда он боролся без всяких шансов на успех. И он побеждал. И теперь в сером рассвете в нем жило убеждение, что он выйдет победителем, что он найдет Мэри Стэндиш где-нибудь в море или около берега между рекою Айяк и ближайшими островами, куда ее тело прибьет течением. А когда он найдет ее…

Алан раньше не задумывался над вопросом, что произойдет дальше. Но сейчас эта мысль овладела им, и перед ним предстал образ девушки, который он старался выкинуть из головы. Ее смерть придала необычайную ясность его воображению. Перед его глазами стояла белая полоса берега, а на ней в ожидании его лежало стройное тело Мэри Стэндиш. Ее бледное лицо было обращено к восходящему солнцу, а длинные волосы разметались по песку. Это видение потрясло его. Алан всеми силами старался стряхнуть его с себя. Если он найдет ее такой, то он знает теперь, что ему нужно сделать. В нем произошла какая-то перемена: прежний Алан Холт, эгоизм и намеренная слепота которого послали Мери Стэндиш на смерть, был сломлен.

Действительность, казалось, издевалась над ним и хлестала его бичом за его неуязвимость и спокойствие, которым он так эгоистично гордился. Девушка пришла к нему в минуту душевного смятения, хотя на «Номе» было еще пятьсот человек помимо него. Она поверила в него, она дарила его своей дружбой и доверием и, наконец, отдала свою жизнь в его руки. А обманувшись в нем, она не обратилась к другому. Она сдержала слово, доказав ему, что она не лгунья и не обманщица. Только теперь Алан понял, сколько храбрости может быть в женщине, и как справедливы были слова девушки: «Вы поймете — после завтрашнего дня».

В его душе продолжалась все та же борьба. Улаф ничего не замечал. Заря быстро занималась и переходила в день. В напряженных чертах лица Алана и в угрюмой решительности его взгляда ничего не изменилось. Улаф больше уже не пытался доказать ему безумие их затеи. Он правил прямо в открытое море, развивая все большую скорость, и наконец со стороны острова Хинчинбрук показались туманные очертания материка.

С наступлением дня дождь пошел на убыль. Некоторое время еще моросило, а потом дождь совсем прекратился. Алан сбросил свой плащ и стал протирать глаза и волосы. Молочно-белый туман понемногу рассеивался, и сквозь него пробивались розоватые лучи солнца. Улаф выжимал свою бороду и одобрительно ворчал. Из-за вершины гор выглянуло солнце, а когда туман рассеялся, прямо над головой показалось ясное голубое небо.

В ближайшие полчаса наступила чудесная перемена. После бури воздух стал свежим и действовал опьяняюще. Запах соленой влаги поднимался с моря. Улаф встал, потянулся и, отряхиваясь, жадно вдыхал живительный воздух. На берегу начали обрисовываться горы, выплывая одна за другой, как живые существа; лучи солнца ярко играли на их гребнях. Темная громада лесов переливчато заблестела. Зеленые склоны выступили из-за завесы клубящегося тумана. И внезапно, вместе с окончательным торжеством солнца, показался во всем своем величии берег Аляски.