Джеймс Кервуд - У последней границы. Пылающий лес. Мужество капитана Плюма

— Я очень рад за Бетти, — ответил Нель, после короткого молчания. — Жаль только, что вы не прикончили Стрэнга!

Окончив эту часть своего рассказа, Натаниэль перешел на более интимную тему. Он вспомнил слова Марион.

— Нель, — начал он спокойно. — Вы знаете, что Бетти любит вас, но не так, как маленькая девочка, с которой вы играли в детстве, а как женщина. Нель, когда я в последний раз видел Марион, она велела передать вам следующее: «Скажите Нелю, что он должен уехать ради Бетти. Скажите ему, что ее судьба легко может стать такой же ужасной, как моя. Скажите ему, что Бетти любит его и что она убежит и встретится с ним на материке».

Он слово в слово повторил слова, которые запечатлелись у него в мозгу. И когда Натаниэль произносил их, он вспомнил о другом разбитом сердце, чьи рыдания слышал в доме короля.

— Нель, мужчине гораздо легче умереть, когда он знает, что любим. Я, собственно, именно для этого передал вам слова Марион.

Многозначительно взглянув на Неля, капитан Плюм попробовал встать, и когда это ему удалось без труда, он зашагал по темнице. Он еле услышал ответ Неля.

— Я счастлив, Нат. Я очень счастлив, — он обхватил голову руками, потом через минуту спросил: — Есть ли у вас карандаш и бумага? Я хотел бы написать Бетти маленькую записку.

В одном из карманов Натаниэль нашел и то и другое. Нель встал на колени на липкий пол и положил бумажку на стол. Когда он кончил писать, он обернулся к Натаниэлю. Выражение его лица изменилось.

— Она всегда казалась мне такой маленькой девочкой, что я даже не смел говорить с ней на эту тему до этой записки.

— Как вам удастся передать ее?

— Я знаю тюремщика. Когда он войдет к нам, я постараюсь его убедить передать записку по назначению.

Натаниэль сунул руки в карманы. Его пальцы погрузились в золото, которое он получил от Прайса. Он вытащил горсть сверкающих монет и, отсчитав двести долларов, спросил Неля:

— Как вы думаете, это сможет его убедить?

Нель посмотрел на капитана Плюма с удивлением.

— Если он найдет это малоубедительным, я могу дойти до тысячи.

Нель все еще молчал. Он подумал, что капитан Плюм сошел с ума. Натаниэль заметил его странный взгляд и в сильном возбуждении стукнул кулаком по столу.

— Разве вы не понимаете, — крикнул он, — что значит для нее эта записка? В ней заключено все ее будущее! И вы также, наверное, знаете, что обозначает для нас эта темница, — добавил он уже спокойнее. — Это обозначает, что мы наполовину висим, что игра кончена и что ни вы, ни я не увидим ни Марион, ни Бетти. Эта записка — последний наш привет. Расскажите Бетти о своей любви, скажите, что предсмертным вашим желанием было видеть ее далеко отсюда, от Стрэнга, от мормонов, от этого ада. Заклинай ее именем твоей любви, наконец, — докончил Натаниэль, в порыве воодушевления переходя на «ты».

— Я так и сделал, — прошептал Нель.

Натаниэль вытащил другую горсть золота.

Пятьсот долларов за спасение души любимой — это очень дешево. Он двинулся к Нелю, чтоб вручить ему деньги, но волнение было слишком сильно, он почувствовал головокружение и поспешил к скамье. Нель сел рядом с ним.

— Итак, ты думаешь, это конец? — спросил Нель, довольный тем, что его товарищ сам понял положение вещей.

— Да!

Оба замолчали. Ход часов Натаниэля подчеркивал окружающую тишину.

— Что будет дальше? — спросил Натаниэль.

— Я не знаю, но что бы то ни было, это должно случиться скоро. Обычно это бывает на рассвете.

— И нет никакой надежды?

— Никакой. Весь берег материка теперь в руках Стрэнга. Он теперь не боится ни возмездия, ни наказания. Он даже не захочет выслушать нас. Я — изменник, революционер, а ты покушался на его жизнь. Мы оба приговорены.

Пока Нель говорил, мысли капитана Плюма больше были заняты судьбой Марион, чем его собственной. Он не мог удержаться, чтоб не спросить Неля:

— Что будет с Марион?

Он почувствовал, как его товарищ вздрогнул.

— Я в записке умоляю Бетти сделать все возможное, чтоб взять Марион с собою, — ответил он.

— Но если Марион не захочет?

Нель сжал кулаки и вскочил в сильном возбуждении.

— Если она не захочет, я клянусь, что торжество Стрэнга будет недолговечно. Я знаю, что, когда она станет его женою, она в ту же ночь освободится от колдовства, которым он ее опутал, и убьет себя.

Натаниэль медленно встал со скамьи. Он был бледен как смерть.

— Она не сделает этого. Она никогда не сделает этого, — проговорил он с заметной дрожью в голосе.