Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1961 №6

АЛХИМИК

Шутка

Рисуики В. Вакидина

Все началось с пустяка. Шурка Журавлев получил пятерку по химии.

В тот день у нас были лабораторные занятия. Все мы что-то смешивали, засыпали, отсчитывали капли. У Шурки это вышло лучше всех. Когда он показал пробирку учительнице, Анна Павловна посмотрела и сказала:

— Садитесь, Журавлев. Пять.

Вообще-то учителя такими отметками его не баловали. Даже по поведению, прежде чем поставить ему «пять», классный руководитель задумывался. А тут…

Лучше б она этого не делала!

Шурка загорелся. В магазинах наглядных пособий, химтоваров и в аптеках его теперь знали все продавцы. Он «арендовал» у родителей сарайчик, натаскал туда химикаты, пробирки, колбы, разные трубки и спиртовку.

Журавлев приступил к опытам. Первым делом сдох кот Мурзик. Шурку это не смутило. Он знал, что наука требует жертв, и считал, что Мурзику выпала честь. Правда, хозяйка кота грозилась разнести «эту чертову мельницу», так она называла Шуркину лабораторию. Тогда он раздобыл где-то свирепого на вид пса и поставил будку у самых дверей сарая. Не знаю, как раньше звали эту собаку. У Шурки она получила кличку Азот. А его самого у нас в классе прозвали «Алхимиком».

Что он делал, мы не знали. В сарайчик он никого не пускал. Иногда оттуда вырывались клубы едкого дыма или раздавались хлопки, похожие на взрывы. Тогда Шурка выскакивал на двор, долго откашливался и снова исчезал в сарае.

Подойти и заглянуть в щели мы не могли — мешал преданный Шурке Азот.

И вдруг этот верный «страж» начал менять цвет шерсти. Из грязно-белого он сначала превратился в рыжего, а потом в золотого пса. Раз мы слышали, как Шурка разговаривал с собакой:

— Ну, теперь ты сдохнешь. Наверняка сдохнешь!

Но Азот пренебрег Шуркиным предсказанием и, весело виляя хвостом, выскочил во двор.

В этот момент мимо наших ворот проходил толстяк в белом.

Он увидел собаку и остолбенел.

Пес зарычал.

— Азот, нейтрализуйся! — приказал Шурка.

— Ваша? — спросил толстяк.

— Моя.

— Продайте.

— Не-е-ет.

— Я дам за нее тридцать рублей.

— Нет.

— Хорошо, я вижу, вы знаете ей цену. Пятьдесят?.. Семьдесят?.. Сто?..

— Нет.

— Но, слушай, паренек, за эти деньги я могу купить собаку с медалями.

— Купите. А я пса не продаю. И потом он, наверно, скоро умрет…

И вдруг — чудо! Азот начал менять цвет у нас на глазах! Этого мы еще не видели. Началось с хвоста. Один цвет наползал на другой. Не успели мы опомниться, как собака стала голубой!

Толстяк открыл рот, попятился к воротам, и больше мы его не видели.

А Шурка, заметив перемену в собаке, покачал головой и бросил:

— Быть тебе через три дня изумрудным.

Наверно, он сказал это просто так. Но через некоторое время Азот действительно стал изумрудным, а в течение следующей недели сменил еще три цвета.

Нам надоело выкатывать от удивления глаза. Мы хотели знать: почему?..

Помог случай.

…Снова шел урок химии. У Шурки теперь по этому предмету были сплошные пятерки. Анна Павловна улыбнулась:

— Ходят слухи, Журавлев, вы делаете какие-то опыты. Ваши успехи в химии меня радуют..

И Шурку прорвало. Он стал рассказывать.

Ему понравилось, как разные вещества во время реакции меняют цвет, становятся то синими, то розовыми, то зелеными. Шурка решил сделать несколько опытов. Увлекся. И вот у него появилась своя лаборатория в сарайчике. Шурка смешивал, кипятил, перегонял… Однажды он намешал в колбе разных химикатов. Каких? Он не помнит, их было много. Образовалась какая-то серая кашица, и Шурка все это вскипятил. Никаких изменений цвета не произошло. Вещество оставалось таким же серым. И у Шурки пропал к нему всякий интерес. Он засунул колбу в дальний угол и пошел в кино. Через несколько дней Шурка что-то искал в сарае и нечаянно разбил колбу. За это время вода в ней высохла, теперь там было что-то серое и рассыпчатое. Шурка хотел это выбросить, но забыл. А потом, принюхиваясь, в сарай вошел Азот, добрался до разбитой колбы и… нализался.

Анна Павловна слушала рассеянно.

— Девочки, почему вы сидите в классе в платках? — спросила она.

Семь учениц и среди них Шуркина сестра Катя сидели закутанные, как старухи.