Роман Орлов - Последний Воин Духа

— Вы прекрасно осведомлены, — ответил невозмутимо Джон и совершенно спокойно прошёл мимо своего отца. — Общайтесь впредь с директором колледжа, или кто там ещё мог звонить, — бросил он, поднимаясь к себе на второй этаж, — у вас выходит крайне плодотворное общение, а меня забудьте. Эх, мне жаль вас, люди… — и закрыл за собой дверь, заперев её с другой стороны.

Фред совершенно опешил, в первый момент он даже не мог вымолвить ни слова. Потом, опомнившись, орал на весь дом, что «убьёт этого проклятого Уолтера», что «разнесёт его дом на куски», что он из них «дурь-то повышибет» и прочее, прочее… Но Джон уже не слушал. Он надел наушники и погрузился совсем в другой мир, в этот момент он предельно ясно осознал, что потерял родителей навсегда, а самые близкие для него люди — Уолтер с Анной.

Неземные звуки снова влились в него и заключили в свои таинственные, манящие объятия. Джон бродил по волшебным, чарующим мирам, где сказка становится былью, невозможное — возможным, и где нет места земным горестям и радостям. Вне времени и пространства степенно плыл он среди незнакомых созвездий, вдоль лазурных берегов и неприступных гор, над зеленеющими полями и дремучими, непроходимыми лесами. Черепная коробка его будто расширилась, стены тюрьмы его разума отступили, он узрел чистый, не сравнимый ни с чем лучик единого Знания. На короткий миг луч этот озарил всё живое во вселенной, всю жизнь земную, и Джону было дано увидеть тлен всего сущего и ничтожность человеческой жизни со всеми людскими проблемами, счастьями, радостями, горестями и прочими не существующими на самом деле вещами. В этот миг он был ослеплён божественной красотой, по сравнению с которой меркнет всё земное.

И первой мыслью Джона, когда музыка закончилась, было осознание того, как же ужасно живут люди, насколько они жалки и смешны в своих суждениях о так называемой культуре, вере, ценностях. В момент озарения к нему пришла картина огромного копошащегося муравейника, где каждый занят своим делом, работая на благо так называемого общества, — но никто не может поднять голову и увидеть солнце — муравьи слишком пренебрежительно малы для этого. «Но я дотянусь, я увижу! Я создам великие произведения, немеркнущие пред концом мира, они поднимут род людей до небес. И тогда все смогут видеть этот Свет…» Джон наполнился вдруг сладостными мечтами об улучшении мира, ему грезилось, как он строит домики для бездомных собак, как он отдаёт свои последние крохи неимущим. По лицу его текли слёзы, ему казалось, что его жертвенность может спасти мир, — и непременно спасёт, если только он этого сильно возжелает. В порыве Джон схватил карандаш и приложив листок к окну, быстро, почти не думая, набросал в темноте:

Джон лёг в постель, но долго ещё лежал без сна, его немного трясло всем телом, мысли путались. Прошло наверное часа два, прежде чем он усталый, измученный, но блаженный, погрузился в объятия Морфея.

Прошло три месяца с тех пор как Джон пошёл в колледж и познакомился с Уолтером и Анной. Было начало декабря, стояла мягкая, не ветряная погода, и Джон часто выбирался в лес или парк полюбоваться заснеженными деревьями и полянами. Так он любил набираться вдохновения для своих произведений. За это время он прослушал уже много музыки, которую периодически предлагал ему Уолтер. Больше всего его зацепили Битлз и Пинк Флойд. Под влиянием именно этой музыки стало формироваться новое мировоззрение Джона.