Владимир Арсеньев - Всемирный следопыт, 1927 № 02

— Сюда нельзя войти! — закричал я в ответ.

Это был хозяин гостиницы.

— Берегите мои декорации! — кричал он. — Постарайтесь, чтобы с ними ничего не случилось!

— Сделаю все, что смогу! — ответил я.

Когда больше не осталось парусиновых деревьев, мы могли, наконец, приняться за дело. Мы пустили в ход весь шум, который только могли произвести, и нанесли животным несколько ударов. Оранг-утан-самец ухватился за бамбуковую трость, которой я размахивал. Я не стал оспаривать у него палку и взял другую. Через секунду самец уже выронил свою. Напади он на нас при помощи палки, он мог бы повернуть дело по-своему. Отличительной чертой этих животных, было то, что, обладая огромной силой, они совершенно не умеют пользоваться ею. Мы порядочно измучились раньше, чем удалось загнать их в клетки. Оранг-утаны, уже сидя в клетках, жадно принялись глотать воду огромными глотками и есть сочные плоды, а своим «уф!», казалось, говорили, что, мол, и им пришлось не мало поработать.

Вскоре выяснилось, каким образом животные выбрались на свободу, или, по меньшей мере, как выбрался на свободу самец. В своей досчатой клетке он нашел расщепившуюся планку и стал отрывать ее зубами. Он отрывал щепку защепкой до тех пор, пока не прогрыз планку насквозь. Затем он ее отломил. Вероятно, выбравшись наружу, орангутан случайно освободил защелку на дверях другой клетки, когда перелезал через нее.

Но вернусь к описанию ловли орангутанов в лесах Борнео.

Я с удовольствием вспомнил, что ни один зуб не в состоянии расщепить бамбук, и был уверен в прочности клеток, которые делали для меня односельчане Омара. Конечно, я отлично понимал, что, если пойманный в клетку взрослый оранг-утан задумает напрячь мускулы и нажать своими могучими руками на ее бамбуковые прутья, никакие скрепы из индийской пеньки не в силах будут устоять против такого напора. Но я знал также, что оранг-утаны никогда так не делают. Их способ атаки состоит в том, чтобы притянуть к себе предмет и кусать его. Так, отламывая ветки для гнезда, оранг-утаны всегда притягивают ветви к себе. Они никогда не тянут их вниз или в сторону, как это делает человек. Со страшной быстротой оранги небрежно раскидывают эти ветви на развилине сучьев крест-на-крест.

Однако, мне всегда казалось удивительным не то, что делают эти животные, а то, что, несмотря на свою чудовищную силу, они делают так мало. Даже и при самой умелой дрессировке в неволе, оранги выучиваются кое-чему очень медленно. Шимпанзе можно научить многим штукам, которым оранг-утан никогда не научится.

По образцу западни, построенной под моим руководством, Омар распорядился сделать полдюжины таких же западней, конечно, из сырого бамбука, которого никакие зубы не могут расщепить; затем Омар наготовил еще клеток для посадки уже пойманных животных.

Западни были хорошо сработаны. Молодой туземец Юсуп взял на себя ответственность за безукоризненное изготовление и прочность этих клеток. Когда я расхвалил Юсупа за его работу, на лице его отразилась гордость, а когда я попробовал двигать дверцы вверх и вниз, — он не спускал с меня глаз.

— Они бегут, как вода, — сказал я по-малайски. Юсуп меня понял и громко рассмеялся.

Чтобы прикрепить одну западню на место, нужно было провести целый день в джунглях. Выбиралось не то дерево, на котором находилось гнездо, где спят оранг-утаны, но находившееся поблизости к нему, и на нем непременно должно было быть удобное разветвление, на котором укрепляли западню. Подходящее дерево обыкновенно находил Юсуп. У нею словно был какой-то особый инстинкт в этом отношении.

Найдя дерево, он устанавливал у ствола его свой бамбуковый шест с надрезами и взбирался наверх, как кошка. За ним сейчас же поднимались три или четыре туземца. Затем западня, поднятая при помощи веревок из индийской пеньки, привязывалась к разветвлению, дверью к дереву. Вскоре западня стояла уже так крепко, точно она приросла к дереву. Тогда ее внутри обкладывали листьями и ветками и покрывали зеленью и вьющимися растениями. Когда все это было готово. Юсуп привязывал плоды внутри клетки, в дальнем конце ее.

Временно я использовал западни в качестве столов с плодами для даровых обезьяньих завтраков, пока не установится доверие обезьян к самим западням. Я был убежден, что ни один оранг-утан не соблазнится войти туда, пока не увидит, что какие-нибудь другие обезьяны попытаются это сделать и выйдут невредимыми. Обезьяны никогда не сделают никакого открытия молча, и обязательно вступят в препирательства по поводу открытого ими. Их трескотня привлечет внимание оранг-утанов, а стоит только оранг-утанам заинтересоваться, как они разгонят всех обезьян.