Владимир Арсеньев - Всемирный следопыт, 1927 № 02

И вот, назначение укротителем борющегося за свою жизнь народа Лебо и решил использовать в целях скорейшего продвижения по лестнице чинов.

Через два дня после получения приказа он встал со своим батальоном между забастовщиками и Мюонг-Баа.

У забастовщиков не было другого оружия, кроме крепких бамбуковых палок; у Лебо были пулеметы. Тмерийцы свернули в сторону, намереваясь обойти французов, но нюх Лебо был достаточно натренирован, и, куда бы ни шли тмерийцы, они всюду встречали солдат Лебо.

После нескольких безуспешных попыток забастовщики решили уйти вглубь леса и там ждать, пока их не освободит восставший народ или пока среди французов не начнется лихорадка.

В тмерийских лесах немало банановых деревьев, кокосовых пальм и всяких с’едобных плодов и кореньев. Взять измором сотню туземцев, засевших в глухих тропических зарослях, — нелегко; найти их в лесу — еще мудреней. Но Лебо хорошо знал характер тмерийцев. Он знал, что им скоро надоест сидеть в лесу и они попытаются из него выйти. Тогда он их всех переловит голыми руками, так как этот лес тянется полосой по берегу моря и выход из него один: на юг, через узкий проход между морем и горами, где стоит батальон Лебо. На восток неприступной стеной высятся утесы Тринганских гор, на западе — море, а на севере — пустынный край, населенный народом, враждебным тмерийцам, — туда им совершенно незачем итти. Итак, Лебо растянул своих солдат цепью от моря до гор, заткнул этим единственный выход из леса и принялся терпеливо ждать.

По ночам французы разжигали костры по всей линии, один подле другого, а днем окрестный лес наполнялся дикими криками, трещанием всевозможных трещоток, свистками и выстрелами французов.

Первые дни тмерийцы чувствовали себя хорошо. Пищи кругом было достаточно, а на большом камне, который лежал посреди лужайки, где устроились тмерийцы, было очень удобно колоть орехи. Удобно их было также колоть на голове бедного Ли, как это было решено всеми голосами против одного. Дело в том, что кто-то, вкарабкавшись на пальму, случайно уронил оттуда на Ли большой переспелый, уже надтреснутый орех, который лопнул на голове ошарашенного человека и облил его с головы до ног своим соком. С тех пор Ли встречал кулаками всякого, подходившего к нему с невинным видом и с кокосовым орехом в руках.

Иногда на тмерийцев нападало даже буйное веселье, и они принимались играть в свою любимую игру — в чехарду, которая непременно кончалась или тем, что Фын садился на голову Сену и не хотел оттуда слезать, или Чонг спотыкался о пень и расквашивал себе нос.

Но к концу недели появились первые признаки надвигающейся скуки. Ли дал несколько затрещин человеку, вовсе не желавшему бить у него на голове орехи, Сен с задумчивым видом с утра до вечера грыз какой-то большой лист и никак не мог его прожевать, а Чонг-второй даже ходил проведать французов и позволил им проковырять пулями в его шляпе пару маленьких дырочек.

Наконец, положение сделалось невыносимым. Мало того, что здесь, в лесу, нечего было делать, — тмерийцы хорошо знали, что они нужны Мюонг-Баа, которому нехватает людей. Кроме того, народ в Шонг-Хоэ может вновь встрепенуться и прогнать французов, а они, ушедшие в лес, останутся тогда не при чем. Это было бы здорово обидно! Но что же делать? Лебо, должно быть, сделал своим солдатам, прививку, и они никогда не заболеют лихорадкой. Помощь тоже не приходила. Значит, выпутываться нужно как-то самим.

И Чжо, как самый умный из присутствовавших, получил поручение придумать выход из создавшегося положения.

Чжо залез на самую высокую пальму, какую он только мог найти поблизости, и просидел там в одиночестве с полчаса.

Спустившись, Чжо посвистел, чтобы все разошедшиеся в поисках с’едобного вернулись, залез на камень и, взмахнув обеими руками, как птица крыльями, сказал:.

— Да, друзья, я придумал! У тмерийского народа коротка память. Он забыл, что давно-давно, когда еще была жива в памяти людей война салангорцев с перакцами, мудрый Фу-Дзы, властитель Тмерии, призвал к себе своего сына и передал ему великую тайну, которая, как говорил Фу-Дзы, должна не раз спасти от бед тмерийский народ. И вместе с тайной Фу-Дзы передал своему сыну пояс из тигровой шкуры. Тмерийский народ забыл, что эта тайна передавалась из поколения в поколение, но так, чтобы всегда ее знал только один человек, — такова была воля Фу-Дзы. Мы забыли, что храбрый охотник Дзе-Чжен носит такой пояс. Мы забыли, что Дзе-Чжен— последний носитель великой тайны мудрого Фу-Дзы. Позовем же сюда Дзе-Чжена и пусть он поможет нам своей тайной, которая, как говорил Фу-Дзы, не раз должна спасти от бед тмерийский народ!