Олег Куваев - Территория (сборник)

Лодка медленно шла навстречу течению и вдруг повернула к тому месту, где сидел Адька.

- Спички есть? - спросил человек у мотора.

- Есть, - сказал Адька, - курева нет. Человек поднял голенища высоких резиновых сапог и вылез из лодки.

- Забыл, понимаешь, спички дома, - сказал он. - На, покури рентгеновских.

Он протянул Адьке пачку «Прибоя». Они закурили.

- Я их рентгеновскими зову, все нутро просвечивают, - сказал человек. - А тебя я знаю. Ты у одного пенсионера живешь. У дружка, что ли? Вы с ним в подвальчик заходили, я там был, помнишь?

- Помню, - сказал Адька.

Он вспомнил небритого коричневого мужика в ковбойке, которого видел позавчера в винном подвальчике.

- Ты заходи на рынок, - сказал браконьер. - Угощу красючком, или, по-культурному, осетриной, если повезет сегодня. Три Копейки моя кличка.

- Зайду, - сказал Адька. - Обязательно.

Он отдал спички, потом помог столкнуть лодку.

Мотор завелся с первого же краткого рывка, и лодка пошла по серебряной воде, черная, остроносая, бесшумная. Все это напоминало какую-то контрабандистскую чертовщину.

Город утонул в непроницаемой тьме, и только главная улица наверху светилась огнями редких фонарей. Собаки тоже, видно, спали, тяжелая тишина висела над спящими домами, тишина и запах деревьев.

Колумбыч не спал. Он сидел на крылечке и курил трубку. Трубку Колумбыч курил только в ответственные или особо блаженные минуты жизни. Адька не знал, какая причина сейчас заставила Колумбыча ухватиться за «Золотое руно».

- Ты где шляешься? - спросил Колумбыч. - Я полгорода обегал, тебя искал.

- А чего меня искать, - сказал Адька. - Я на Кубани был.

- Дурак, - сказал Колумбыч. - Он в новом костюме на Кубани сомов ловил.

- Ловил, - упрямо сказал Адька. - Смотри, мне сом подметку оторвал.

- Подрался?

- Повода не было.

- А здесь без повода. Здесь ребята острые, приезжих не любят. Особенно, если девчонка вмешается. Я тебя по канавам искал - думал: лежишь и истекаешь кровью.

- Это ты у меня сейчас начнешь истекать кровью, - буркнул Адька.

Они отмыли в тазу Адькины брюки и ботинки.

- Лавсан, - сказал Адька. - Роскошная вещь. Повесим, и завтра будут новые, глаженые штаны. А ботинки придется в мастерскую.

- Какая к дьяволу мастерская, - сказал Колумбыч, - неси полено.

Пока Колумбыч пришлепывал молотком подметку, Адька переоделся в свои замызганные техасы, старую ковбойку и почувствовал себя человеком. «Мужская компания, - подумал он, - лучшее общество. Без причесок и выкрутасов».

- Отчего, Колумбыч, средь мужиков себя лучше чувствуешь?

- Ха, - сказал тот. - Я б тебе ответил на этот вопрос десять лет назад, когда от жены удирал. Не поверишь - меня в лейтенанты производили за заслуги, а я вынужден был удрать. Так и остался на всю жизнь старшиной.

- Нам жениться никак нельзя, - сказал Адька. - Ты вспомни Копейникова. Что с ним из-за жены творилось.

- Нет, - ответил Колумбыч. - Нет, нет и нет. - С каждым «нет» он загонял по гвоздю в Адькин ботинок. - Я отчего удрал - она рожать не хотела. А я сына хотел. А потом уже поздно, и приехал я к вам. Вы для меня были как семья.

- Не пора ли вернуться в семейку? - сказал Адька.

- Нет, - сказал Колумбыч и положил молоток. - У вас все впереди, а у меня все в мемуарах. Уж лучше я буду здесь. Ты считаешь - мне одному две бочки вина надо? Для вас, дурачков, покупал.

- Ребята говорят, чтоб ты ехал, - сказал Адька.

- Подумаешь, - усмехнулся Колумбыч и взял молоток. - Я еще в Краснодаре по твоей физиономии прочел все, что ребята говорят.

- И что решил?

- Отстань ты от меня, - сказал Колумбыч. - Я уже старый. Я уже в Азовском море замерзаю, меня кровь не греет.

- Надо, Колумбыч, - серьезно сказал Адька. - Ведь тебя не ради прекрасных глаз просят приехать.

- А я всю жизнь жил со словом «надо». Всю жизнь под военной дисциплиной. Ты спать хочешь, а тут тревога. И наплевать, что она учебная, - вскакивай, как ошалелый, и начинай орать на других, кто быстро вскакивать не умеет. У вас тоже так, тоже дисциплина. Устал я от тревог, пойми меня. Я с курицами разговаривать хочу.

- Уеду я от тебя, - сказал Адька. - Частник ты, собственник махровый. Ты и в лейтенанты из-за этого не пошел, хотел старшиной быть, барахлом заведовать.

- Я тебя завтра виноград заставлю обрезать, - сказал Колумбыч. - Тебе бездельничать для головы вредно.

- В пустыне Гоби дует ужасный ветер хамсин, - усмехнулся Адька. - Неужели ты все забыл, Колумбыч?

- Отстань ты от меня, - повторил Колумбыч. - Везде дуют свои хамсины, и здесь тоже. Ты тут еще ничего посмотреть не успел, а уже готов Азовское море заплевать. Если ты о земле ничего не знаешь, как можно ее презирать?