Олег Куваев - Территория (сборник)

- Плывем обратно? - сказала девчонка.

- Плывем, - согласился Адька.

Они плыли медленно, брасом, а Адька думал, что это, чего доброго, завязка его первого романа, надо только не упустить девчонку, когда выйдут на берег.

А девчонка вдруг крикнула: «Пошли!» - и пошла отмахивать баттерфляем. Баттерфляй у нее был очень техничный, это Адька понял сразу.

«Пловчиха какая-нибудь», - думал он, стараясь не отстать. Потом стало не до мыслей.

Когда Адька вылез на берег, его пошатывало и в голове звенело. Он огляделся, пытаясь разыскать девчонку, но зеленая шапочка уже исчезла. Адька пошел к машине, возле которой маячила долговязая фигура Колумбыча. Лицо у Колумбыча было старое, куда старше возраста лицо, а фигура - как у семнадцатилетнего мальчишки, сухая, в четких переплетениях мускулов. Колумбыч приплясывал под твист соседнего транзистора на самом солнцепеке.

- Замерзаю в воде, - пожаловался он. - Не успел накопить жировой прослойки. Ты с кем там на волнах качался?

- Не знаю, - сказал Адька. - Мощная девчонка, баттерфляем ходит.

- Она и дельфинчиком ходит, - сказал приплясывающий Колумбыч, - я ее знаю. Из института физкультуры она. Акробатка.

Адька лежал на горячей ракушке и думал о том, что хорошо бы закрутить роман с акробаткой. Чтоб потом в дождливые дни в палатке предаваться воспоминаниям, а уж совсем потом, на склоне лет, тоже предаваться воспоминаниям о полноценно прожитой жизни, где были работа, опасности, женщины и вино. Жизнь мужчины.

Акробатку он увидел через час. Она сама пришла к нему и села рядом. Он увидел ее еще издали, когда она шла к машине, и как-то сразу узнал, а узнав, разочарованно хмыкнул. Девчонка была маленькая и по-физкультурному плотная, с плотными развитыми тренажем ногами, и вся фигура у нее была такая, какая бывает у девчонок-физкультурниц, а у них она всегда отличается от фигур журнальных красоток. На акробатке был отчаянно смелый «бикини» - две голубые полоски ткани, - но, наверное, из-за спортивной ее фигуры этот отчаянно смелый купальник не наводил на грешные мысли. Но больше всего Адьку разочаровало лицо. Круглое веснушчатое лицо с коричневыми пятнами от солнечных ожогов и облупленным носом. Не такой, совсем не такой хотел видеть Адька даму своего южного романа.

- Почитать есть что-нибудь? - спросила девчонка, как будто Адька был ее давним приятелем, хорошим знакомым.

- Есть, только скучное, - сказал Адька. - Спецлитература.

- Скучное не надо, - сказала она и стала смотреть на море коричневыми, как у козы, глазами. Адька лежал и думал, как бы начать непринужденную светскую беседу.

- А лихо у вас получается плавать, - сказал он.

- Ты тоже ничего, - откликнулась девчонка. - Только голову низко держишь, когда вольным плывешь.

- Да, - сказал Адька, - у нас в Сибири особенно негде учиться. Я морозоустойчивый очень, потому научился.

- Ух, - передернулась девчонка, - как в той Сибири можно жить? Я всю жизнь здесь прожила и учиться поехала в Кишинев, где теплее.

- Можно, - снисходительно ответил Адька. - Лучше, чем здесь.

- Я сегодня на танцы пойду, - по неизвестной логике сказала она.

- Отлично, - покраснев от собственной наглости, откликнулся Адька. - И я тоже. Где встретимся?

- У парка в восемь, - скучно ответила девчонка и вдруг пошла прочь в своем немыслимом «бикини», как будто не за тем и приходила, чтобы назначить Адьке свидание.

«Ну и ну, - подумал Адька, глядя ей вслед. - Действительно, юг. Жаль, что она замухрышка такая, а то бы…»

Он так и не успел додумать, что бы было, если бы акробатка не была такой замухрышкой, так как мимо в пятый раз прошел гигантский парень в жокейской шапочке. Парень был великолепен в могуществе двухметрового роста и отлично развитой фигуры. Он шел подрагивающей небрежной походкой, какой ходят по пляжу гордящиеся фигурой пижоны.

- Чего тут шляется этот десятиборец? - спросил Адька.

- А что ему делать? - ответил Колумбыч. - У него цикл развития уже закончен.

Пляж все так же грохотал в выкриках волейболистов, шуме транзисторов и неумолчном шорохе ракушек, которые перекатывала накатная волна. Но шум этот уже шел на спад, все больше людей одевалось и шло к автобусной остановке или к машинам. Какой-то запоздавший пузатый дядька, боязливо переступая босыми ногами, спешил к воде, живот у него колыхался.

- С подвесным бачком дядечка, - сказал Колумбыч. - Пойдем вина выпьем, - предложил он и тут же, подвернув под себя одну ногу, ловко поднялся «пистолетиком».