Элизабет Гилберт - Жизнь в лесу. Последний герой Америки

Но почему может?

«Потому что, как мне кажется, он зашел в тупик, – объясняет Кьючаллан О’Рейли. – Юстас уже испытал свой предел, используя свое обаяние и смелость, но теперь он должен отправиться в духовное путешествие. Он должен сделать что-то только для себя. Много лет он работал на публику и совсем забыл, кто он есть на самом деле. Есть такие стороны его натуры, которые для него остаются совершенно неизведанными, и пока он не изучит их, ему никогда не выполнить свое предназначение и не стать странником. Он храбрый человек, но еще даже не ступил на свой духовный путь. Он должен выйти в мир совсем один, обрезать все сдерживающие его путы – стремление к публичности, эго и прочую шелуху – и совершить настоящий подвиг. Лишь тогда он перестанет заниматься ерундой. И еще кое-что. Никакой он не фермер и не должен пытаться им стать. Это совершенно не в его характере. Он должен от этого отойти. Перестать пытаться спасти мир. Потому что, пока он не перестанет жить в тени своего деда и притворяться, что ему нравится рыть ямки в земле и сажать овощи на своем долбаном огороде, ему никогда не стать Ясоном из аргонавтов…»

И добавляет: «Но это лишь мое мнение».

Дед Юстаса Конвея основал лагерь «Секвойя» в 1924 году и твердо руководил на своей территорией до самой смерти, которая случилась в возрасте восьмидесяти лет от сердечного приступа. Но наследника себе он не выбрал. После его похорон выяснилось, что никакого плана управления лагерем в его отсутствие попросту не существует. Хотя у Шефа был большой штат сотрудников, никому из них он не доверял и так и не нашел никого, кто казался бы ему способным управлять его любимым детищем – «Секвойей», «лагерем для целеустремленных», где «слабые становятся сильными, а сильные – великими», поддерживая на должном уровне установленную им самим высокую планку.

Когда дети и сотрудники приезжали на лето в лагерь «Секвойя», Шеф брал на себя заботу обо всех аспектах их жизни. Он указывал им, как одеваться, когда делать зарядку и молиться, что есть. Один из вожатых вспоминает день, когда Шеф Джонсон отвел его в свой кабинет и целый час поучал, как правильно подметать пол. Другой однажды прослушал целую лекцию о том, как нужно пользоваться скрепкой. («Загогулина, что покрупнее, должна быть позади документа, а маленькая – спереди».) Само собой разумеется, у Шефа в лагере был под запретом табак, ругательства и алкоголь. Но он также строго-настрого запрещал употребление кока-колы, уксуса, перца и ношение джинсов. Ходили слухи, что Шеф подмешивает селитру в яблочный джем, чтобы «усмирить плоть» мальчиков и уберечь их от искушения заняться мастурбацией. («А мы и правда всё время ели этот яблочный джем», – вспомнил один из бывших учеников, когда я затронула эту тему.) Волосы ни в коем случае не должны были касаться ушей. По воскресеньям все живущие в лагере должны были носить накрахмаленные белые рубашки. Медсестры – кроме них, в штате женщин больше не было – должны были быть тучными и невзрачными, чтобы не вызывать своим видом мысли о сексе. В течение лета сотрудники лагеря зарабатывали баллы за спортивные достижения и общественную активность. Дополнительные баллы давались за преданность, готовность взять на себя ответственность и личное обаяние.

Шеф был человеком, не знавшим компромиссов. Он не раздавал похвалы налево и направо. Всегда находил, к чему придраться. Никто не работал больше и эффективнее, чем Шеф. Он построил лагерь в девственных лесах, рассчитывая только на собственные силы и свой ум. Пережил первые зимы в «Секвойе» в бревенчатой хижине, выработал философию, делавшую лагерь уникальным, и сам возвел все строения. Даже в тяжелые времена, во время Великой депрессии и Второй мировой войны, его предприятие жило и процветало. Поэтому никто не мог указывать Шефу Джонсону, что и как делать. Никто. А его внук Юстас пятьюдесятью годами позже писал в дневнике, жалуясь на никчемных сотрудников своей империи, Черепашьего острова: «Я трудился не покладая рук, чтобы лагерь стал тем, чем сегодня является. А что сделали они? Разве могут они оценить мой труд? Какой вклад они внесли в решение хоть одной серьезной проблемы? Как мне с ними жить?»

Жить можно, если иметь абсолютную власть над ними, духовную и физическую. Так было у Шефа. Во время пребывания в лагере Шеф устраивал для воспитанников лекции в зависимости от возраста; они были посвящены таким темам, как Бог, природа, честность, отвага. Шеф рассказывал о том, как стать человеком, способным изменить мир, а также предупреждал о последствиях мастурбации и свиданий с девушками. Он говорил с мальчиками о «влиянии рациональной сексуальной жизни на брак и потомство» (лекция 5) и «венерических заболеваниях» (лекция 6). Когда мальчики покидали лагерь «Секвойя», Шеф продолжал поддерживать с ними контакт – а их было несколько тысяч, – каждое Рождество рассылая открытки с воодушевляющими надписями и памфлеты собственного сочинения, предназначенные для использования в ключевые моменты жизни. Вот названия: