Элизабет Гилберт - Жизнь в лесу. Последний герой Америки

– Не уверена, что нам от нее много пользы, Юстас.

– Но если бы я вел спокойную и простую жизнь, о которой мечтаю, тогда об этом не узнал бы никто! Меня видели бы только соседи. Я произвел бы впечатление человек на сорок, а мне нужно сорок миллионов как минимум. Понимаешь теперь, в чем проблема? Видишь, как мне трудно? Вот что мне делать, по-твоему?

– Начать наконец жить в мире с самим собой.

– Но что это значит? – Юстас сорвался на крик, начал смеяться, совершенно потерял над собой контроль. – Что, черт возьми, это значит?

Разумеется, не мне отвечать на этот вопрос. Но я могу определить, что человек живет в мире с самим собой. Когда же человек прогоняет учеников или шесть часов подряд висит на телефоне и говорит с налоговыми инспекторами, адвокатами, директорами школ, газетчиками и страховыми компаниями – это явно не тот случай. Человек живет в мире с самим собой, когда ему удалось наладить близкое личное общение с природой. Когда он в изумлении стоит в самом центре этого мира, от счастья его отделяет всего один шаг. Когда он живет в согласии с тем, что осталось от нашего фронтира (насколько это вообще возможно в наши дни), он достигает счастья.

Иногда, если повезет, мне удается увидеть Юстаса Конвея именно с этой стороны, и это всегда случается в самый неожиданный момент. Иногда такие моменты сами его находят. Так было однажды вечером, когда мы молча ехали из Ашвилла в фургоне. Юстас как-то притих, и мы слушали старые аппалачские песни, размышляя над печальной судьбой суровых мужчин (о которых пелось, что они лишились своих ферм) и суровых женщин (про мужей которых пелось, что они спустились в угольные шахты, чтобы никогда не подняться наверх). Моросил дождь; когда мы съехали с федеральной трассы на шоссе, оттуда – на щебеночную двухполосную дорогу, а с дороги – на тропу, ведущую к горе, дождь прекратился, и солнце поползло к горизонту. Подпрыгивая на ухабах, мы двигались навстречу Черепашьему острову по заросшим низинам в окружении нависших над ними отвесных угрюмых скал.

Вдруг из леса прямо на дорогу выбежало семейство оленей. Юстас нажал на тормоза. Олениха с детенышами бросилась в сторону, в темноту, но олень остановился, глядя на светящиеся фары. Юстас посигналил. Олень не двинулся с места. Тогда Юстас выпрыгнул из фургона и громко гикнул в сырую темноту, чтобы прогнать оленя в лес. Но тот по-прежнему не шевелился.

– Да ты красавец, брат! – крикнул Юстас.

Олень устстремил взор на него. Юстас рассмеялся. Сжал кулаки и принялся размахивать руками. Он рычал и выл, как зверь.

– Ты прекрасен! Ты супер! Ты крутой чувак! — крикнул он и рассмеялся. Олень стоял не шевелясь.

И тогда Юстас тоже замер, словно его временно парализовало. Я никогда не видела, чтобы он так долго стоял неподвижно и молча, в лужице бледного света запотевших фар. Он смотрел на оленя. Олень и человек не шевелились, не дышали. Наконец Юстас первым не выдержал; он снова принялся размахивать кулаками и кричать в темноту во всю силу легких, на какую только был способен:

– Я люблю тебя! Ты прекрасен! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!

Хочу сказать спасибо замечательной семье Конвеев за их открытость и гостеприимство во время моей работы над этим проектом, особенно Юстасу Конвею – за смелость и за то, что разрешил мне писать эту книгу, ничего не опуская.

Знакомство с вами – огромная честь для меня, и я попыталась отдать вам дань уважения этой книгой.

В жизни Юстаса, прошлой и настоящей, было много людей, которые благосклонно согласились подарить мне свое время, чтобы я сумела сформулировать идеи, лежащие в основе этой книги. За терпение во время моих бесконечных расспросов большое спасибо Донне Генри, Кристиану Калтрайдеру, Шэннону Нанну, Валери Спрэтлин, Кьючаллану О’Рейлли, Лоррейн Джонсон, Рэнди Кейблу, Стиву Френчу, Кэролин Хок, Карле Гоувер, Барбаре Локлир, Хою Морецу, Натану и Холли Рорк, семье Хиксов, Джеку Биббо, Дону Брутону, Мэтту Нимасу, Сигал Киуэ, Уоррену Кимзи, Алану Стауту, Эду Буманну, Попу Холлингсворту, Пейшенс Харрисон, Дэйву Рекфорду, Скотту Тейлору, Эшли Клаттер и Кэндис Ковингтон. И особая благодарность Кэтлин и Престону Роберту: вы не просто милые, добрые люди – вы разрешили мне с Юстасом всю ночь сидеть у вас на крыльце, пить пиво и стрелять из ружья! («Никогда раньше не стрелял из ружья нетрезвым», – сказал тогда Юстас. А Престон прокричал: «И ты еще говоришь, что родом из южных штатов?»)