Элизабет Гилберт - Жизнь в лесу. Последний герой Америки

– Понял, – сказал Шэннон Нанн, – и всё равно хочу к вам.

Шэннон приехал через месяц после этого разговора, готовый «вкалывать». Он признался, что никогда еще не был так взволнован. Этот молодой человек отправился в леса, чтобы обрести духовную целостность, – и он верил, что нашел своего учителя. Шэннон хотел, по его собственным словам, «испить из источника, который, если найти его однажды, никогда больше не иссякнет».

Ровно через семь дней он собрал вещи и покинул Черепаший остров, обуреваемый гневом, обидой и разочарованием.

– Я отправился туда, – признался мне Шэннон больше года спустя, – потому что мне казалось, что я понял условия. Юстас пообещал, что, если я буду вкалывать, он научит меня выживанию среди дикой природы. Но я думал, что он будет учить меня навыкам – понимаешь? Вроде охоты и собирательства. Думал, что он покажет, как строить шалаш или разводить огонь – в общем, всё то, что знает сам. Я вложил в эту поездку очень много времени и сил. Мне было страшно, я бросил всё – дом, семью, учебу, – чтобы только поехать на Черепаший остров и учиться у Юстаса. А он заставил меня заниматься бессмысленным ручным трудом! Он ничему нас не учил. Мы строили заборы и рыли канавы. И тогда я сказал: „Знаешь что, друг, я и дома могу рыть канавы, причем за деньги. Мне это не нужно“».

Шэннон был так разочарован, что меньше чем через неделю после приезда пошел к Юстасу и высказал свои претензии касательно программы обучения. Юстас его выслушал и сказал: «Не нравится – уезжай». Затем повернулся и ушел. Шэннон так разозлился, что даже заплакал. Разве можно просто уйти? Неужели Юстас не видит, как он расстроен? Неужели нельзя об этом поговорить? Прийти к какому-нибудь компромиссу?

Но Юстас уже говорил об этом много раз, и ему не хотелось снова это делать. Подобный разговор повторялся постоянно со всеми Шэннонами Наннами, которые приезжали на остров годами, – и Юстасу нечего было больше сказать. Он повернулся и ушел, потому что устал и должен был работать дальше.

Он спит всего несколько часов в сутки.

Иногда ему снится Гватемала: там он видел трехлетних детей, искусно управлявшихся с мачете. Иногда снятся фермы и тихие дома меннонитов, где царит порядок. Иногда во сне он видит, как отказывается от своего плана по спасению человечества и превращает Черепаший остров в свой личный заповедник, где он уединится и попытается «выжить в абсурдном современном мире» (цитата из его дневника).

Но потом ему снится дед, который написал однажды: «Мудрость, вдохновение, героизм – эти невидимые памятники, существующие в человеческих сердцах и умах, долговечнее небоскребов, мостов, храмов и прочих материальных символов людских достижений. Направь вес своего влияния на сторону добра, правды и красоты, и твоя жизнь засияет вечно».

А еще ему снится отец. Юстас думает о том, сколько еще придется надрываться ради достижения успеха, единственная цель которого – добиться хоть слова похвалы от старика.

Потом он просыпается.

Каждое утро он просыпается с одной и той же мыслью: в стране кризис. Беспомощная нация бездумно уничтожает всё на своем пути. Он думает о том, можно ли еще всё исправить. Недоумевает, зачем жертвует свою жизнь ради спасения чужих жизней. Зачем позволяет неуклюжим дуракам топтать свою священную землю и обращаться с ней так неуважительно. Как случилось, что он, всегда мечтавший любить природу, в итоге стал природой торговать. Он пытается понять разницу между тем, как обязан поступать в жизни, и тем, как можно поступать. Если бы он мог делать то, что ему действительно хочется, он продал бы Черепаший остров, эту огромную ношу, и купил бы большой участок земли где-нибудь в Новой Зеландии. И жил бы там спокойно один. Юстас любит Новую Зеландию. Что за чудесная страна! Там нет злых людей, а немногочисленные жители Новой Зеландии честны и надежны, неиспорченны и ценят одиночество. К черту Америку, думает Юстас. Может, отказаться от образа горного жителя, бросить эту крысиную гонку и оставить своих соотечественников на волю судьбы?

Эта фантазия прекрасна, но Юстас не знает, хватит ли у него решимости ее осуществить. Что, если, мечтая о Новой Зеландии, он уподобляется тем биржевым брокерам из мегаполисов, которые хотят все бросить, обналичить сбережения, уехать в Вермонт и открыть хозяйственный магазин? Что, если, как те брокеры, он никогда не решится изменить свою жизнь? Что, если, как они, он слишком много вложил в свою жизнь, чтобы просто всё бросить?