Александр Редькин: Книга Аркарка

Весной текущего 5615-го года им овладела мысль сделать на месте пустыря пышный розарий, и поэтому сейчас стоя на коленях над очередной ямой, он пытался как можно аккуратнее разместить в ней розовый куст. Грион услышал за спиной чавканье башмаков и обернулся. Аркарк приближался к нему.

– Приветствую, ваше святейшество! – крикнул книжник за двадцать шагов до монаха.

– Привет и тебе, друг мечник! Однако постарайся больше не приветствовать меня как Первосвященника, – заметил Грион, очищая рукав от глины.

– Отчего же? – с весёлостью спросил подошедший книгочей, и на мгновение положил руку ему на плечо. – Неужели ушлые слуги Визирдана рыскают и здесь?

– Первосвященник считает, что должен знать абсолютно обо всех делах, происходящих с участием его подопечных и тебе, Аркарк, это хорошо известно. Его святейшество будет крайне недоволен, узнав, что часть мёда, собранного его пчёлами со сладких цветов, уносится в другой улей, – последние слова Грион проговорил книгочею, оглядываясь по сторонам.

Монах не считал лишним напомнить другу, который явно принёс новый заказ, что вообще-то только с одобрения епископов можно было приниматься за переписывание книг и брать в руки перо или стилус. Грион в совершенстве владел ксебским языком и поэтому за ним присматривали витархемские епископы. Дополнительный интерес к личности монаха с их стороны возник также ввиду того, что он во времена своей юности по непонятным для церкви причинам отказался сразу от двух возможных карьерных линий, чем вызвал недоумение и подозрение в сектантстве. Грион догадывался, что один из братьев сообщает главе Белого монастыря о самых любопытных событиях в лечебнице. По этой причине он опасался разговаривать открыто и употреблял иносказания, придуманные вместе с книгочеем, называя деньги мёдом, а религиозные книги – сладкими цветами. Грегеры, получаемые от работы на Аркарка, требовались ему для покупки еды и снадобий в лечебницу, на которую из королевской казны отпускались жалкие крохи.

С мечником, профессионально занимающимся переписыванием и продажей книг, они познакомились ещё молодыми на философских испытаниях учеников монастырской школы города Токина. Тогда странствующий по Аксии святобригеец распознал в юноше недюжинный ум. Через много лет они неожиданно встретились в столице королевства и, обнаружив друг в друге единомыслие, подружились и стали вместе трудиться над книгами, иногда привлекая к работе надёжных людей.

– Как здоровье твоих пчёл и муравьёв? – спросил Аркарк, используя иносказательную лексику.

– Пчёлы в порядке, слава Бриёгу, и ждут новых весенних цветов, а муравьи работают в лечебнице как проклятые. К сожалению, в городе появилась новая болезнь, и мы пока не знаем средств борьбы с ней, – поделился известием Грион.

– И в чем её новизна? Жирный кот ещё не истребил всех крыс в порту? – спросил книгочей.

Большой или ленивый кот на языке двух друзей означал непосредственно Рочилда Х Осторожного. Аркарк не питал положительных иллюзий в отношении своего монарха, славившегося бездельем и обжорством, и не стеснялся в этой связи лишний раз в частной беседе заочно его уколоть. Грион же считал, что к королю стоит относиться более лояльно и уважительно, и поэтому поморщился.

– В город чёрная болезнь проникла под туникой одного моряка, недавно вернувшегося из Зана. Впервые её обнаружили в районе портовой таверны «Добрая сардина», где она и сейчас отправляет рыбарей в объятия смерти.

– Это очень грустно, брат Грион, – книгочей мгновенно посерьёзнел. – Раз так, то болезнь соберёт богатую жатву в нашем славном городе, итак пострадавшем от прошлогодней вспышки чумы. Что же теперь опять не стоит покупать мясо?

– Мясо, друг Аркарк, вообще не стоит того, чтобы его покупать, – заметил бородатый Грион.

– Есть соль в твоих словах, брат. Однако завтракал ли ты сам этим утром? – участливо спросил книгочей.

– О, да. С первыми лучами солнца Бриёг даровал мне краюху хлеба и гусиное яйцо, и я поблагодарил Духа, прочитав свою собственную молитву.

– Хм, если бы ты читал не собственные молитвы, а те, которые каждое утро произносятся за столом Первосвященника или которые записаны в священной Белой книге, то Бриёг угостил бы тебя половиной жареного гуся или рагу из лучшей фоонской оленины. Да вдобавок налил бы ячменного пива.

– Тогда бы я перестал быть монахом Грионом!

– Истинно так, поэтому я и пришёл к тебе, чтобы дать жизнь одному хрупкому и сладкому цветку.