Гай Себеус - Летающая голова

Петрус выждал ещё немного времени, привычно, как неуклюжий щенок, поласкался к ней. Но мать так и не ответила на его жалобы и заискивания. От неё пахло костром и новыми людьми. Она натирала лицо и тело ароматическими маслами, видимо, чтобы избавиться от чужих запахов. Готовилась к ночи с этим «чудовищем», которое так унижало его сегодня! А «чудовищу» – всё равно, чем от неё пахнет! Вороны не способны ловить запахи! А вот ему, сыну, – не всё равно!

Петруса вдруг захлестнула злая ревность: а на меня она даже не глядит! Моя жалоба уже ничего для неё не значит! То новые друзья, то новый муж! Всё для них! Для меня она устала, а для «чудовища» и одевается и причёсывается на ночь глядя!

Он попытался ещё одним способом привлечь материнское внимание. Старым испытанным способом.

– Мам, представляешь, Пирит совершенно не разбирается в созвездиях. Говорит: я ворон, я ворон! А сам ни одной птицы на небе не видит! А ещё надо мной насмехается! Но зато…

Мать рассеянно взглянула в зеркало. И в очередной раз ответила не ему, а своим мыслям.

– Пирит туп и неразвит. Удивительно, как это у Клеарха родился столь неполноценный ребёнок! И зачем он оставил его? Уродливых щенков в помёте надо выбраковывать. Они всегда ведут себя как кукушата, вытесняют нормальных, в них заложена особая жизнеспособность.

Петрусу показалось очень обидным, что мать говорит не с ним.

То, что он услышал, вообще не имело отношения к его словам. Он просто хотел похвастаться собственными успехами на фоне сводного брата. Пирит был его единственным товарищем по играм. К тому же, после этого Петрус хотел перейти к описанию его благородного поступка. И был решительно не согласен, что того надо «выбраковывать» – мать явно преувеличивала.

Эх! Этот способ привлечь к себе внимание тоже не сработал! Видно, сегодня ему так и не повезёт. Мать выпроводила его из своей комнаты, мягко подтолкнув за плечи в сторону детской половины. А сама направилась в комнаты отчима. Стройная, благоухающая, в шёлковых струящихся одеждах. Он беспомощно посмотрел ей вслед.

– Что, ябеда, не напросился на мамочкино утешение? – Пирит выскочил из-за угла, испугав брата. И сам же обрадовался произведённому эффекту. Петрусу стало стыдно и страшно. Светленькие, нетаганские глазки заплыли слезами.

Брат, конечно, не знал созвездий. И считать не умел так хорошо, как он сам. Да и по-гречески знал лишь несколько простейших фраз. Но зато его голова была забита многим совершенно ненужным, но страшно интересным. Например, он понимал язык летучих мышей и умел пересвистываться с ними. Не боялся выдумывать что-нибудь необычное.

Отец, бывало, бил его за это нещадно, но Пирит, поорав для порядка, быстро всё забывал: и обиду, и то, за что били, оставаясь по-прежнему сам собой.

Его отец, архонт Тан-Тагана, женился на матери Петруса недавно. Чтобы мать освоила полёты, ей пришлось делать операцию на черепе, открывать «родник», который у взрослых, не будучи использованным, основательно зарастает. Петрус видел, как волновались все вокруг за неё. Но она пережила и операцию, и первый полёт на удивление легко. И влилась в колонию воронов так естественно, будто с рожденья знала воронью жизнь и только немного её подзабыла. И новая таганская причёска ей так к лицу! У него самого всё оказалось гораздо сложней! Но теперь и это в прошлом! Он тоже умеет летать! Это так здорово!

Промелькнула мысль о неведомом спасителе, но додумать её он не успел, получив пинок от надвигающегося Пирита.

– Так что, жирняк? Что там твоя мамашка собралась со мной делать? Выбраковывать, говоришь?

Петрус испытал укол стыда за мать. Да и кулаки Пирита выглядели нешуточно. Вот влип! Некрасиво получилось: Пирит спас его, а он наябедничал! А мать, вместо того, чтоб помочь, наоборот, всё усложнила! Последнее время – вечно так! Она то отсутствует, то проводит время с «чудовищем». Ему приходится самому как-то налаживать отношения с Пиритом. Не оставаться же одному! Одному плохо. Он вздохнул и сказал.

– Эти взрослые, просто уроды какие-то! Давай будем с тобой вдвоём, а не с ними! Я буду всегда поддерживать тебя, а ты будешь помогать мне! Давай?

Пириту эта мысль понравилась настолько, что он даже отказался от намерения отлупить брата за жестокие слова его матери. А Петрус в благодарность решил поделиться с ним самым сокровенным: найденным под крышками.

Никто не мог и подозревать, что в самой дали дворовых построек, в глубине, состоящей, подобно сотам, из десятков сарайчиков, амбаров и погребов, скрыт вход в помещение совершенно особое. Светлое. Напугавшее Пирита своим неожиданным наполнением.