Василий Лягоскин: Злое дыхание древней гробницы

Свет первым оказался у ловушки. Оказалось, в глубине еще был толстый заостренный столб, который должен был сразу прервать мучения исполина. Увы – слон упал так неудачно, что деревянное острие лишь прочертило кровавую полосу на боку слона. Эта рана не добавляла слону оптимизма. Исполин уже едва трубил в свой хобот, но Свет, оценивший рану, понял – его мучения будут долгими и страшными. Потому что все вооружение тутси состояло из тонких дротиков, одно из которых сейчас как раз нацелилось в глаз слону.

– Стой! – повелительно крикнул охотник, и чернокожий мучитель в изумлении отступил.

В изумлении, потому что охотник выкрикнул на языке тутси.

Позади него земляне (кроме застывшей на месте с гримасой сострадания на лице Анюты) обсуждали перипетии охоты.

– Странно, – рассуждал Владимир, – что же они не разбежались раньше, дали загнать себя в ловушку. Я бы на месте этой громадины повернул назад и задал бы жару этим ребятам.

Он показал на тутси, весело скачущих вокруг ямы с дротиками в руках.

– Ритм, – ответил вдруг комиссар отрешенным голосом, – звери боятся определенного ритма. Все упорядоченное несет с собой смерть. Природа не повторяется ни в чем, а здесь ритмичное: «Бум… Бум… Бум…»…

Тутси присоединили свои голоса; тут же в дело вступили барабаны. Слон тоже замолчал, уверившись наверное, что сопротивляться бесполезно. Он тяжело дышал, вытянув хобот по всей длине на земле, и даже не вздрогнул, когда Свет запрыгнул ему на спину – со стороны хвоста. Свет вспомнил сейчас еще одну картину из памяти Узоха – как мелкие охотники почти полдня убивали такого слона.

– Нет, – решил он, перебирая ногами по хребту слона, словно по широкой тропе, – если уж вам, ребята, нужен результат, вы получите его прямо сейчас.

Меч сверкнул на солнце, когда руки Света высоко подняли его, и обрушился на шею слона. Меч пронзил шкуру, жилы и кость. Хобот безвольно распластался на земле – больше ни одной команды мозга не поступало в тело. По нему пробежала крупная дрожь, но охотник уже не ощутил ее: он стоял рядом с вождем. А тот с восхищением смотрел на оружие, лишившее жизни исполина, и не испачкавшееся в его крови – настолько молниеносным был удар. Суриков с Мыльниковым кивнули – они тоже отметили великолепный удар.

На спину слона ринулись тутси – уже с ножами в руках. Охотнику было неинтересно смотреть, как негры с азартом кромсают тушу. Он перевел взгляд на комиссара, который стоял недалеко с глубоким удовлетворением на лице. Может, он радовался за тутси, своих мелких копий? А может, он предвкушал обильный ужин, который уже начинали готовить?

Племени очевидно не в первый раз выпадала такая задача, потому что все работали сноровисто, не мешая друг другу. Вот уже длинные куски мяса понесли к костру; другие, нарезанные потоньше, тут же стали развешивать на кустах, приставив вместо – охранником мальчишек. Укушенного змеей, кстати, тоже.

– Бельтонг, – вспомнил вдруг Бонго слово практически забытого языка предков.

И Горо, вождь, согласно кивнул:

– Балтон!

А комиссар словно не поразился такому совпадению, только кивнул собственным мыслям. Он уже заметил, как сильно походит окружающий мир на тот, о котором ему когда-то рассказывал дед.

– Только он еще не испорчен белой цивилизацией, – отметил он, злобно подчеркнув слово «белой».

А чуть в стороне готовили яму для главного блюда пиршества. Здесь работами руководил негр с бесстрастным лицом, резко отличавшимся от физиономий жизнерадостных тутси.

– Не в замке ли Узоха он провел последние годы? – подумал Свет, вспомнив подобные лица адептов черного замка, – впрочем, их там было тысячи, и куда-то же они делись. В свои племена вернулись, наверное. А этот – сюда…

Его больше удивляла быстрота, с которой яма избавлялась от плоти слона. Солнце еще не коснулось краем земли, а последние его части – четыре толстые ноги – уже волокли к яме. Рядом уже бушевал огонь, а двое негров ногами месили глину. Способ готовки был аналогичным тому, что уже применял охотник. Только масштаб были неизмеримо большим.

Догадка Света была верной. Негр – его звали Аронго – действительно два года прислуживал Узоху. И даже кое-чему научился у чародея. А еще – смог припрятать на собственном теле по нескольку щепоток снадобий, что применял Повелитель. И сейчас его глаза не случайно задумчиво останавливались на пришельцах. Точнее на одном – том, кто поверг Узоха и его замок. Ученик колдуна подозревал, что вся, или часть колдовской силы перешла к победителю. А раз так – почему бы не попробовать отобрать ее. Разве он – Аронго – не достоин? Разве пришелец не чужой? А с чужим один разговор – дубинкой по голове.