Евгений Читинский: Постапокалипсис: Природа выживания

– А почему тебе налево, а мне направо? Вечно вы, мужики, так и норовите налево, – попыталась подколоть Валентина Ивановна, сосредоточенно доставая ПМ.

– Я правша, мне удобнее с автоматом повернуться налево, чем на право, доли секунды разница, а жизнь спасти поможет. Так что, Валентина Ивановна, ваш сектор правый. Если увидите что-то подозрительное, сразу стреляйте. Если просто человека увидим, что он продукты берет, то тогда по обстановке. Ну, пошли! – Владислав снял с предохранителя автомат и передернул затвор, загнав патрон в патронник. То же самое с пистолетом проделала Валентина Ивановна, чувствовалось, что она серьёзно отнеслась к данной ситуации. Это раньше можно было спокойно сходить в магазин, сейчас же времена изменились. Наступил конец света.

Они осторожно подошли к входной двери. Постояли минут пять, выждали время. Затем Владислав, взяв в правую руку автомат, так, чтобы в случае чего можно было стрелять и с одной руки, левой осторожно потянул дверцу на себя. Стеклянная дверь послушно открылась. Они зашли в небольшое пространство, отделяющее входные двери от дверей, ведущих непосредственно в торговый зал. Так же быстро вошли через вторые двери. В помещении супермаркета стоял полумрак. Владислав быстро взял автомат наизготовку, и, как в боевике, на полусогнутых ногах, глядя поверх мушки прицеливания, смотрел то прямо, то влево, то снова прямо. Валентина Ивановна держалась рядом, держа пистолет двумя руками. Держала уверено. Вдруг она крикнула:

– Влад, там, в углу! – и тут же: – Стой, руки вверх, а то стрелять буду!

Владислав быстро направил в ту сторону автомат и увидел рыжего мужичка, который сидел за плексигласовой перегородкой охранника, на столике у него виднелась бутылка коньяка и закуска. Чувствовалось, мужичок испугался не на шутку, и сразу же поднял свои руки вверх. Поднял прямо, почти параллельно.

– Мужики, вы чего?!! Я же думал, что все уже того, – он попытался сделать неопределенное движение руками, но тут же одернулся и снова ровненько поднял руки.

– Чего того? – как можно более миролюбивым тоном переспросил Владислав.

– Ну, что все померли, стало быть, конец света, ну вот я и взял тут маленечко, а вы полицейские? Отпустили бы вы меня…

Владислав только сейчас внимательно разглядел мужика. Мужик как мужик, под сорок, среднего роста, рыжие растрепанные волосы, обросший щетиной. Одет в добротную чёрную куртку с капюшоном. Вроде не бомж.

– Ты один? – спросил Влад

– Один, все же померли…

Легкое недоумение промелькнуло на лице мужичка.

Владислав опустил автомат, чувствовалось, что мужик не врет.

– Руки-то опусти, мы тоже, как и ты, выжившие.

– Так вы не из полиции? – облегченно вздохнул мужичок и опустил руки.

– Нет! А ты тут чего делаешь?

– Так это, продуктов кое-каких собрал, да вот сел помянуть покойничков, ведь родительский день сёдня как-никак! Да вы присаживайтесь тоже, – он жестом пригласил их за перегородку в закуток охранников.

Валентина Ивановна убрала пистолет в карман просторной куртки и миролюбиво заметила:

– А ведь и вправду сегодня родительский день…

Мужичок явно обрадовался, приняв это как согласие на его приглашение «помянуть», тут же засуетился:

– Я сейчас, только еще один стул принесу, для вашей очаровательной спутницы!

Мужичок радостно прошмыгнул мимо Валентины Ивановны. Та оценивающе оглядела его, и, удовлетворенно хмыкнув, заглянула в помещение охранников. Оно располагалось возле витрины, справа от входа, как раз вровень с пространством между входными дверями и дверями, ведущими в торговый зал. То есть, зайдя в магазин, нужно было обернуться назад, чтобы увидеть охранников. А они, сидя за своими мониторами, спокойно всех видели. Но сейчас мониторы не работали, а сам охранник лежал возле секции, где торговали всякой мелочью. Именно оттуда мужичок вытащил довольно удобный стульчик и радостно поставил его возле столика охраны.

– Ну, прошу, господа-товарищи по несчастью, как говорится, «что Бог послал», – мужичок пригласил их за стол и сам первый уселся.

Владислав вопросительно посмотрел на Валентину Ивановну.

– Ну, а что, в самом деле, если родительский день, то отчего же не помянуть умерших-то, – тут слезы как то сами навернулись ей на глаза. – Вон чё в мире-то творится, а тут хоть еще одна живая душа объявилась!

Валентина Ивановна совсем по-бабьи смахнула слезинки кончиком платка, повязанного поверх куртки, и махнула рукой, дескать, давайте уж сядем и помянем.