Владимир Колотенко: Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга первая

– Это те, банщики?..

– Говорят, что они…

Иронично подсмеивались, а многие открыто насмехались.

– Ты был у них в подземелье?

– Никогда.

– И не советую, там – ад.

К нам редко кто заглядывал из начальства, местечковые профессора многих из нас просто не знали. Тем не менее мы были счастливы и теперь тратили уйму времени на выслушивание славословий и прием почестей, которые преподнесла нам судьба. Нас стали узнавать на улице и первыми подавать руку для приветствия. Мы улыбались: этим нас не возьмешь! Мы осторожно обходили сети и капканы тщеславия. Мы знали себе цену. Да, я часто бывал бит, но никогда не чувствовал себя побежденным. Когда буря ликования потихоньку улеглась, стали поговаривать о практическом применении нашего открытия. Никто не знал, как к этому подступиться. Как, скажем, продлить жизнь министру обороны или директору ресторана «Заря Востока»? Здоровый образ жизни, физическая культура и спорт, лечебное голодание, отвращение к жирной пище и половым излишествам, йога, молитва, иглоукалывание, настойка женьшеня и вытяжка из яичек мула… Где золотое сечение жизни? И при чем тут гены? Не уверен, что даже Тина, попадись она нам в те дни, смогла бы сформулировать перспективы применения наших открытий! Да что Тина! Мы перечитали и Кампанеллу, и Гегеля, и Фейербаха… И Маркса-Энгельса-Ленина… От корки до корки! Как нанизать коммунизм на наши гены? Никто из них даже словом не обмолвился. А что могла дать нам Тина? Ровным счетом – дырку от бублика. Она ведь ни «Капитала», ни «Империализма и эмпириокритицизма» не то, что не читала – в глаза не видела! Не читала от корки до корки. С карандашом в руке. Короче, с Тины и взятки гладки.

Так что…

Незамеченными пролетали недели…

Эксперименты с генами черепахи, сосны и бабочки-однодневки – это прекрасно! Но как быть с человеком? Как продлить его жизнь на день, на час, используя добытые с киркой в руках наши научные факты? В чем наше know hоw ? Мы этого не знали. Ни мы, ни кто-либо другой не мог знать, как это сделать. Никто другой на Земле! Даже твоя Тина! Так нам казалось в подвалах бани.

Тогда мысль о Пирамиде не могла даже прийти в голову.

– О какой Пирамиде? – снова спрашивает Лена.

– Так что, Тина – не в счет.

Однажды я выбрался в парк погреться на солнышке… Промах за промахом, не все шло гладко. Работать решительно не было никакого желания.

– У вас, Рест, все получится, – сказала мне тогда Аня.

Если бы она могла знать, как в ту минуту меня поддержала! Не знаю, разделила бы с нею эту уверенность Тина. Не уверен. Хотя Тина…

Легкий северный ветерок ворошил волосы, я поднял воротник пиджака. Мимо меня, во все горло задорно крича, пробегали дети. Я поймал взглядом двух бабочек и следил за тем, как они, кувыркаясь вокруг друг дружки, порхали над моей головой. Я не находил в их полете ничего осмысленного – совершенно беспорядочные движения, танец двух сумасшедших, пляска святого Витта. Я старался понять, каков же, собственно, смысл этих загадочных кувырканий, и не мог. И мне было нестерпимо обидно: два пузатых тельца, четыре крыла, но какое ощущение невесомости и сколько кружевной вязи в полете! Возможно, этот танец и вызывал чувство ревности и стыда: недоступная пониманию простота. А мы с топором и бензопилой лезем в гены! Можем ли мы в этом дремучем лесу хозяйничать? Имеем ли право?!

Было уже, наверное, около пяти часов вечера, когда на край скамьи, где я сидел, примостился мужик с шахматной доской под мышкой.

– Сыграем?

Солнце коснулось верхушек деревьев, но птицы еще трещали в ветвях. Собственно, я собирался уже уходить. А этот мужичок шумно высыпал фигурки в свою потертую кепку и установил между нами доску.

– Тебе – белые, – сказал он.

Я люблю играть в шахматы: сидишь себе за столом или на скамье, а то и на траве, думая об очередном ходе сколько душа пожелает, никто тебя не торопит, не гонит в шею, хоть час сидишь, хоть полдня, никто слова не скажет; вокруг, как обычно, галдят зеваки, и у тебя есть возможность побыть одному. В этом и есть прелесть шахмат.

Пока что мы сидели вдвоем. Можно было просто встать и уйти. Без слов. Я, собственно, и хотел это сделать, даже опустил ворот пиджака. Тем временем мой партнер, как оказалось, совсем лысый, уже успел расставить мои фигуры, белые, и теперь взялся за черные. Он даже сделал за меня первый ход: е2 – е4, классический ход. Белыми. Не успев расставить свои. Это был вызов, нет, это было приглашение, а вызов случился через несколько ходов. Нельзя сказать, что его угроза была серьезной, тем не менее нужно было как-то выпутываться. О том, что он неплохой игрок, свидетельствовал уже следующий его ход. Этот черный слон просто выводил меня из себя. Встать и уйти? С этим я не мог согласиться. Я все еще думал о бабочках и о наших генах. Что если заменить, думал я, динатриевую соль этилендиаминтетраацетата трипсином? Жесткая декальцинация клеточной поверхности, возможно, просто повреждает ее, а трипсин все-таки сработает мягко…