Сергей Буридамов: Утерянные свитки клио

– Ну что же, – произнесла владелица клуба, – пора…

Её голос показался Марку несколько испуганным, хотя кому-кому, но хозяйке опасность не грозила. Краешком глаза он заметил жемчужный отблеск там, в дальнем углу комнаты, куда не проникал ни один лучик света. Но стоило ему внимательней присмотреться, как сполохи, настолько мимолётные, что их можно было принять за плод воображения, исчезли. Тьма будто стала ещё гуще, протянула свои чёрные бархатные лапки к группе людей в центре комнаты.

Марк знал, что произойдёт дальше, но всё равно вздрогнул от неожиданности, когда волна холода обдала его затылок, и женщина напротив него заскулила тихо, как щенок, проснувшийся и не обнаруживший рядом мать. Взгляд её был направлен вниз. Казалось, что она рассматривает его дорогие ботинки, но Марк знал, что все её мысли заняты тем, что сейчас стояло за его спиной. Он судорожно сглотнул. «Не оборачивайся! Только не оборачивайся, кретин!» – твердил он себе, до крови вдавливая ногти в холёные ладони.

Кровь бурно заструилась по венам, подгоняемая изношенным сердцем. Да! Как он любил это чувство – смесь страха и адреналина, которая так будоражит мозг и щекочет нервы. В эти мгновения адвокат словно сбрасывал с себя старческую немощь, так подло иссушившую его тело. Именно за этим ощущением молодости и обновления он, словно рьяный праведник, стремглав мчался за десятки миль в это захолустье, в этот клуб, к его пастве, на эту тайную и жуткую мессу.

Звенящая тишина воцарилась в комнате. Никто из присутствующих не смел шевельнуться. Казалось, собравшиеся даже затаили дыхание, чтобы ненароком не спугнуть гостя глубоким вдохом. Призрак скользнул за спиной Марка и продолжил свой ритуальный круговой обход, лаская холодом затылки «детей». Адвокат знал, что нельзя смотреть в лицо призванного, ибо это грозило сумасшествием любопытствующему, о чем не забывала упоминать хозяйка. Сначала это предостережение вызвало у него скептическое хмыканье, да и рассказы о призванных он считал не более чем профессиональной мистификацией. Вступительный взнос и ежемесячные платы участников клуба были не малы. Марк не редко задавался вопросом: как свое членство удерживают малообеспеченные спутники? Видимо, их присутствие было на руку хозяйке – один из ее капризов, впрочем, это было еще одной загадкой клуба, сплошь окутанного аурой таинственности. За те баснословные деньги, что отчисляли «дети», подобные адвокату, Cмотрящая могла позволить себе подобные прихоти и организовать любые спецэффекты, чтобы потешить своих клиентов. Но вся рациональность и здравомыслие, полученные за годы жизни бывалым юристом, рухнули, стоило ему впервые оказаться на сеансе. Этот сотрясающий озноб от присутствия потустороннего посетителя, его полупрозрачная сущность, парящая над полом, и ощущение липкого холодного пота, покрывающего все тело, стоило только призванному замереть возле тебя… Нет, всё это не могло быть спецэффектом. В их играх с миром мертвецов таилось что-то запретное, то, что они, заигравшиеся глупцы, постоянно тревожили, словно дразнили хищного зверя.

Тем временем потусторонняя сущность сделала круг и вновь оказалась за спиной Марка. Каким-то неуловимым чутьём он понял, что выбор пал именно на него. Понял он это за секунду до того, как она (то, что это была именно «она», он осознал позже), легко коснулась его затылка, повергнув в пучину боли.

Он был ею. Их сознания слились воедино, он видел последние минуты её жизни и ощущал тягучую смесь ужаса, боли и неземной, обволакивающей тоски. «До этого момента она ни разу не испытывала сильной боли», – догадался Марк. Он чувствовал, как она… нет, именно он пытается прикрыться обезображенными руками от ударов. Мясо бордовыми лохмотьями свисает с предплечий, пальцы разбиты и вывернуты под немыслимыми углами.

Кто этот человек? За что он так нещадно избивает её… Его? Память призрака немедленно подсовывает образ: ласковый взгляд серых глаз; цветы, преподнесённые им, встречи на мосту влюблённых, новенький замочек, замкнутый на перилах. Неужели это он? Серые глаза смотрят с такой ненавистью… Прут поднимается и опускается с равномерностью паровой машины. Марк понимает, что следующий удар будет последним. Руки уже не слушаются. Голова остается незащищенной. Он задает ей мысленный вопрос и с ужасом осознаёт, что это она задала вопрос окровавленными губами: «За что?» В следующий миг прут врезается ей в висок. Адская боль, хруст и темнота.