Марк Ланской - С двух берегов

— Так точно.

— На сегодняшний день это твоя первейшая забота. За нее отвечаешь головой. Все!

И до этого разговора проклятая «задача» не вылезала у меня из головы. Как всегда, когда поселится в башке трудный вопрос, живет он там безвылазно днем и ночью, зудит, как комар, чем бы ты ни занимался, и начинают вокруг него клубиться смутные предположения, этакие туманности без формы и содержания.

Кутерьма, поднятая Стефаном вокруг Бауэра, раздражала меня, отвлекала от главного — от раскрытия убийства Терезы. Я собирался тотчас же отправить эсэсовца в СМЕРШ, пусть там разбираются, кто он есть. Но пришел Стефан и сказал, что Бауэр во всем признался.

— В чем именно?

— В том, что он не рядовой, а штурмбанфюрер, что действительно ездил по лагерям и учил убивать.

— С чего это он вдруг признался?

— Поговорили по душам, убедил, что деваться ему некуда, только хуже будет, если станет запираться… Он и признался.

К сообщению Стефана я отнесся с недоверием и приказал привести Бауэра.

Теперь он сидел на том же месте, где вчера, и подробно рассказывал, кем и где служил, в каких лагерях и когда бывал. Как положено, старался приуменьшить свои злодеяния, ссылался на то, что действовал по приказу и убил лишь нескольких человек, все равно обреченных на смерть.

Он уже не прятал своих рук, прикрывал ими глаза, как бы в сильном волнении и сожалея о содеянном, нервно теребил рыжеватую шевелюру.

Я даже не слышал, что мне переводил Стефан, все смотрел на руки Бауэра, и туманность вокруг убийства Терезы вдруг рассеялась, вернее наоборот, уплотнилась, приобрела различимые очертания верной догадки.

— Скажите, Бауэр, почему вы рубанули по шее Терезу? — спросил я и сам удивился наивности своего вопроса. Светловолосый, широкоплечий человек, которого Гохард видел в то утро в лесу, и Хаммерман из рассказа Томашека, и Бауэр, сидевший передо мной, слились в моих глазах воедино. Его рука-молоток как будто склеила разрозненные мысли. Чего я не мог понять, это причины убийства. Не верилось, что из-за грубой провокации такой матерый волчище стал бы рисковать жизнью. Потому я так прямо, без всякой подготовки и брякнул.

Стефан не сразу перевел мои слова. Он тоже не ожидал такого поворота. Но тут же моя догадка перешла к нему, он сам поверил в нее и взглянул на меня с завистью — не ожидал от меня такой проницательности.

Бауэр так побледнел, что только лепестки шрама остались розовыми и выделялись на лице, как приклеенные.

— Какую Терезу? — чуть слышно спросил он.

— Нойхойзер.

Он явно струсил и тянул время, чтобы прийти в себя от нежданного удара.

— Никогда не видел эту женщину, — сказал он.

— И мужа ее не видели?

— Мужа знаю. Вместе лежали. А жену его…

— Когда Нойхойзер выписался из клиники?

— Не знаю, я ушел раньше.

— Врете! Вас видели в Содлаке в день убийства Терезы. А муж ее исчез еще раньше. Куда он делся?

Бауэр уже почуял, что следователь из меня никудышный, допрашивать не умею, и приободрился, стал отвечать уверенней.

— Это мне не известно.

— Но вы признаете, что восемнадцатого апреля еще были в Содлаке?

— Нет. Я ушел из города пятнадцатого.

— Расскажите день за днем, где вы были и что делали до момента, когда вас поймали.

Этот вопрос я задал, чтобы самому разобраться в мыслях, пока он будет врать. Эх, если бы мертвую Терезу осмотрел специалист! Он бы сразу доказал, что ее не просто задушили, как определил Герзиг, а убили именно ударом твердого, как железо, ребра ладони. А как теперь это докажешь? Я был уверен, что убил он. Убить мог только такой душитель, как Бауэр. Но ведь одной уверенности мало. Прямых доказательств нет. И причина, почему он пошел на такое, тоже неясна.

Бауэр медленно называл даты, деревни, задумывался, тянул время.

Я вспомнил, как следователь Савельев проводил проверку показаний Буланова под открытым небом, и решил последовать его примеру.

— Вот что, Стефан. Пошли мотоциклиста за Гохардом. Пусть привезут его к месту убийства Терезы. А мы поедем с этим типом.

Вся несложная операция была разработана нами по дороге. Когда мы приехали в лес, Гохарда еще не было. Франц отвел Бауэра в кусты, примерно к тому месту, где его мог видеть в то утро старый инженер. А мы со Стефаном пошли встречать мотоциклиста. Вскоре он подъехал. Из коляски выбрался встревоженный Гохард. Теперь уже втроем мы пошли обратно.

— Покажите нам, господин Гохард, где именно вы увидели того человека, который убегал от вас.