Татьяна Подплетённая: Аттракцион

– Уже почти одиннадцать часов, – произнесла Кэт в лифте, который опускался с таким скрежетом, словно вез их в преисподнюю. – Надеюсь, у них там все готово.

Сейчас Алла была так близко от ассистентки, что волей-неволей могла рассмотреть ее во всех подробностях. Она была вынуждена признать, что Кэт, без сомнения, была одной из самых очаровательных девушек, которых она видела в своей жизни. При взгляде на нее в голове возникало давно забытое и не очень-то в общем понятное слово «субретка». Кэт была скорее похожа на консультанта дорогого косметического магазина, чем на члена сообщества ученых мира. Пышная черная челка и вздернутый носик плохо сочетались со стерильной до тошноты униформой, начисто лишенной признаков половых различий. Короче, Алла должна была констатировать, что такой тип нравится всем мужчинам, но, по некоторым причинам, действует на нервы многим женщинам. Значит, ее собственное легкое раздражение по отношению к Кэт психологически легко объяснимо. Главная смотрительница слегка улыбнулась: наверное, еще пара лет, и она, наконец-то, станет нормальной среднестатистической стервой.

Когда лифт остановился, Кэт выпорхнула из него первой и прошла в центр зала. С некоторой опаской ступив на искрящийся чистотой пластик «арены», Алла предпочла остаться возле дверей лифта. Сквозь стеклянные стены зала внутрь лились потоки бодрого утреннего солнца. Они придавали залу веселый, праздничный вид, Алла почему-то себя здесь почувствовала себя маленькой и одинокой. Ей захотелось уйти.

– Сначала проверим свет, – громко сказала Кэт, хотя Алла не видела, чтобы тут был кто-то, кто исполнил бы ее приказания.

Но, тем не менее, на стенах моментально вспыхнули разноцветные голографические огни. Они были созданы по принципу северного сияния: взрываясь ярчайшими красными вспышками, эти кометы плавно перетекали в синие и зеленые блики, постепенно переходя в обычный желтый электрический свет и смешиваясь с солнечным. Примерно через минуту огни окончательно успокоились, режущий глаза свет поблек, разложившись на причудливое переплетение розового, голубого и янтарного, и Алла поняла, что это освещение играет роль прожекторов, спрятанных за кулисами театральной сцены, чтобы делать розовой землистую кожу немолодых актеров.

– Теперь музыка, – скомандовала Кэт.

Сначала тихо, а затем все громче и громче над ареной стала разливаться музыка Алекса. Инструментальное попурри его самых известных песен.

– Все в порядке. Осталось только проверить само выступление объекта, – объявила Кэт.

Аллой снова овладело острое чувство собственной ненужности. Она не сдержалась:

– Я так и не понимаю, для чего, собственно, я здесь нужна? По-моему, вы и без меня прекрасно со всем справляетесь.

Кэт как будто смутилась:

– Ну что вы, меня просто натаскал господин Серов, чтобы я вам все показала.

– В таком случае, почему господин Серов не натаскал сразу меня? – довольно резко спросила Алла.

– По-видимому, он сегодня занят, – растерянно протянула девушка.

Она прошла к центру арены, внимательно оглядела стены и пол, а затем подняла голову и произнесла в пустоту:

– Спасибо. Готовьтесь к генеральной репетиции демонстрации.

В это мгновение в нагрудном кармане ее комбинезона что-то прерывисто запищало.

– У них все готово. Нам пора подниматься за экспонатом.

В лифте Алла мысленно ругала себя за резкость. Кэт виновато молчала. Алле показалось, что ассистентка переживает, что навлекла на себя гнев новоиспеченной начальницы. А может, она боится, что это станет известно Серову или даже мистеру Коллинзу (наверное, они здесь в курсе всего), и у девушки могут быть неприятности? Уж очень суровые требования к дисциплине здесь предъявляют…

На шестом этаже их уже ждали выстроившиеся в линейку сотрудники. Увидев Аллу и Кэт, они торжественно расступились, с гордостью демонстрируя уже одетый и причесанный объект, который стоял неподвижно, как памятник самому себе. На его чуть припудренном лице по-прежнему отсутствовало какое-либо выражение. Древние греки, увидев подобную модель, наверняка слепили бы с него маску под названием «Бесстрастность». Или «Бесчувствие».

Его черные волосы в тщательно скопированном со старых фотографий беспорядке падали на воротник потертой кожаной куртки с заклепками, на шее с кажущейся небрежностью был повязан бело-синий платок. Руки бессильно свисали вниз под тяжестью замысловатых серебряных перстней, сковавших его пальцы. Шнурки на тяжеленных старомодных ботинках были тщательно завязаны на двойные узлы.