Вера Петрук - Слепой. Книга 1

Однако проходя мимо драганов, Майнор приказал нарзидам ускорить шаг.

Регарди прислушался. Тревога, которую он почувствовал при выходе из тюрьмы, искусно пряталась под маской безмятежности. Скрытая нервозность в словах, чуть убыстренные движения и торопливость прохожих подсказывали, что в городе произошла трагедия. Все играли в чью-то игру, старательно обманывая друг друга. Незаметный в повседневных буднях страх поселился на крепостных стенах, в узких извилистых улочках, в мраморных храмах с белыми и черными святилищами, и даже во Дворце Гильдии, откуда доносилась непривычная тишина.

С особняком Аджухамов тоже было не все в порядке. Роскошное, облицованное керамической плиткой трехэтажное здание с витражами в окнах и родовым флагом на куполе источало тревогу и напряжение. Едва они вошли во двор, дежурный страж поспешил плотно затворить ворота, словно за ними гнались пайрики. Их никто не встречал. Майнор сразу исчез в доме, будто одно присутствие халруджи было ему неприятно, за ним разбежались и нарзиды-носильщики. Когда десять месяцев назад Арлинг покидал этот дом, он был похож на муравейник, который разворошили палкой. Тогда двери не закрывались от бесконечного потока просителей, купцов, чиновников и друзей, а во дворе постоянно сновали слуги, нарзиды, охрана и разнорабочие, старающиеся поспеть во всем и не упустить ничего. Насколько кипучая жизнь особняка Аджухамов оглушала раньше, настолько дом удивлял своим спокойствием и безразличием теперь.

Постояв во дворе и послушав звуки, доносящиеся из здания, Арлинг отправился искать Сейфуллаха. Несколько слуг, которых он встретил в коридорах, поспешно скрылись при его появлении. Впрочем, оно было к лучшему. Регарди не был готов отвечать на расспросы, не зная, что пропустил, пока был в тюрьме.

– Слава Омару, сохранившему тебя в пути! – приветствовал его знакомый голос. Кухарка Масуна, старая, добрая женщина, была одной из немногих, по кому он скучал все эти месяцы.

– Слава Омару, давшему мне встретить вас здоровой и благополучной, – ответил Арлинг, склонившись в глубоком поклоне. И только проговорив ритуальное приветствие, халруджи сообразил, что вряд ли эту женщину можно быть назвать благополучной. Ведь ее сын служил у Сейфуллаха в охране, и Регарди не знал, какая судьба его постигла. Но Масуна не заметила замешательства Арлинга и горячо обняла его. От неожиданности Регарди не сразу нашелся, что ответить.

– Мы так волновались! Когда господин Сейфуллах прибыл один, у меня сердце упало. Ну, думаю, не помогли мои молитвы, а ты, вон, живой! Так быстро все произошло. Господи, как страшно!

– Все хорошо, – пробормотал Арлинг, мягко отстраняя Масуну. – Ваш сын…

Повисло недолгое молчание, и он уже собирался произносить соболезнования, когда женщина ответила.

– Ушел, – просто произнесла она. – Многие к ним ушли, он – один из первых. Едва на порог ступил, так и объявил. «Мама, – говорит, – нашел я себе призвание. Буду теперь у Управителя служить». Выше отца вымахал, а разума не набрался.

Договорить Масуна не успела, так как по всему дому раздался громкий, оглушающий треск барабанной дроби, который сменился глухими ударами, словно кто-то изо всех сил колотил палкой по стенам.

– И так со вчерашнего дня, – предупреждая вопрос Арлинга, ответила кухарка. – Никак не успокоится. Говорят, Аджухамы очень не хотели за тебя деньги платить, а он настоял. Все отца простить не может. Молодой, не понимает, что человеческая жизнь дороже свободы. Ступай к нему скорее, может он хоть тебя послушает.

То, что Сейфуллах был в оружейной, Арлинг уже догадался. Именно там хранились военные барабаны, вместе с фамильными мечами и доспехами предков. Несмотря на то что душевное состояние господина его тревожило, он был несказанно рад, что Сейфуллах жив. Впрочем, поведение молодого Аджухама было объяснимо – его эмоциональная натура бурно переживала любые перемены.

Между тем, Сейфуллах и не думал останавливаться. Оглушающие удары сменялись дикими выкриками, топотом ног и звуком падающего тела. Покашляв на пороге, чтобы предупредить о своем появлении, Арлинг осторожно вошел в зал.

В оружейной по-прежнему пахло древностью. Старинное оружие, собираемое семьей Аджухамов на протяжении многих веков, внимательно наблюдало со стен за наследником рода.

Мальчишка не сошел с ума. Он сражался с невидимыми врагами, которые окружили его со всех сторон и теснили в угол. По стоявшему в помещении запаху пота Арлинг понял, что Сейфуллах гоняет себя уже давно. В очередной раз подскочив к барабанам, Аджухам ожесточенно набросился на них, словно они были воплощением мирового зла. Отстучав бешеную дробь, он кинулся к снарядам, но, пролетев мимо, с разбегу врезался в противоположную стену. Сейфуллах даже не пытался контролировать себя, выплескивая наружу злость и отчаяние. Тут же вскочив и подобрав палку, Аджухам принялся избивать пол, двигаясь навстречу Арлингу. Халруджи не знал, заметил ли он его, но предпочел не вмешиваться. Наконец, палка грохнула рядом с его сапогом и отлетела в угол.