Виталий Радченко: Авессалом. Начало

– Так нет или да? – в глазах Анастасии мелькнула усмешка, и Авессалом почувствовал некоторое облегчение.

– Да, это я. Только лучше Сева…

– Надеюсь, вы составляете отчеты лучше, чем переходите улицу.

Авессалом смущенно кашлянул.

– Я просмотрела несколько проектов в делах Ройзмана, – взгляд Анастасии снова стал холодным. – На прошлой неделе у вас наметился крупный заказ по ресторану. Как продвигается работа?

– Анастасия Игоревна, тот проект… по ресторану… судя по всему, он не совсем удачный. Я бы сказал, совсем неудачный…

Анастасия встала. Авессалом торопливо отодвинулся в сторону, освобождая ей проход.

– С вашего позволения, я сама буду решать, насколько удачен тот или иной проект. Вы не возражаете, Авессалом? Как ваш новый начальник, я намерена завершить все проекты. Как Ройзмана, так и ваши. Мы еще пообщаемся об этом, будьте уверены.

Остаток рабочего дня показался Авессалому бесконечным. Стрелки офисных часов словно прилипли к циферблату. Несколько раз он осторожно выглядывал из кабинки в сторону кабинета новой начальницы, но жалюзи ее были плотно закрыты. Кое-как написав несколько отчетов и разослав электронные письма с просьбой отменить или перенести ранее запланированные встречи, Авессалом наконец дождался шести и первым выскочил из офиса.

***

Несколько часов он бесцельно слонялся по городу, напрасно высматривая Гошу. Возвращаться домой Авессалому абсолютно не хотелось. Несколько раз он пытался дозвониться до Олимпиады, но домохозяйка не снимала трубку. Неожиданно для самого себя он, расчувствовавшись, сунул стотысячную бумажку потрепанного вида старушке. Бабуля, сосредоточенно изучавшая содержимое пакетика из-под чипсов, выуженного из придорожной урны, не сразу заметила протянутую ей купюру. А когда наконец заметила и сообразила, что деньги странный парень отдает ей просто так, долго благодарила, щурясь слезящимися от солнца и старости глазами. Настроение Авессалома слегка улучшилось. Вечер обещал быть прекрасным, и люди, не спеша с работы домой, собирались в многочисленных кафе. Авессалом, высмотрев свободный столик в одном из них, взял бокал разливного «Жигулевского» и устроился так, чтобы видеть улицу. Отпил совсем немного и сразу захмелел – он не ел ничего с самого утра. Это было приятно. Авессалом выпил еще. Холодное пиво, наполняя пустой желудок парня, одновременно наполняло его и решимостью. Он допил бокал и заказал следующий. Спустя два часа выходящий из кафе нетвердой походкой Авессалом был готов сражаться не только с одним Ангелом Тьмы, но и со всеми остальными силами того и этого света, ответственными за его судьбу и судьбу Лены. Стараясь идти максимально ровно, что у него теперь получалось не совсем хорошо, парень двинулся по направлению к дому.

Добраться до квартиры Олимпиады можно было несколькими способами. Один путь был более долгим и шел по оживленным улицам города, всегда ярко освещенным и до позднего вечера заполненным гуляющими прохожими. Другой был гораздо короче, но пролегал сквозь парк, причем по той части его, которая пользовалась у местного населения нехорошей славой. Ни влюбленные парочки, ни мамаши с колясками не ходили по заросшим кустами дорожкам парка. Зато с наступлением темноты он наполнялся болезненного вида молодыми людьми с пустыми глазами и вечно трясущимися руками, покрытыми размытыми наколками, алкоголиками и неприлично громко и сипло хохочущими девицами неопределенного возраста. Нужно ли говорить, что сегодня, крепко сжав кулаки и еще крепче стиснув челюсти, Авессалом Томашевич выбрал именно этот путь.

Идти сквозь парк парню предстояло чуть менее километра. Первая стометровка далась легко, но потом решимость стала куда-то исчезать. В надвигающихся сумерках тропинка почему-то стала заметно сужаться, а ветви кустов приобретали какие-то странные, совершенно фантастические формы. Тропинка петляла, и вот уже огни города скрылись в кронах деревьев, возвышающихся над кустами. Авессалом неожиданно громко икнул и в тот же момент услышал сзади треск мотоцикла. Он ускорил шаг, мысленно проклиная себя за идиотскую безрассудность. Звук нарастал. И вот уже, в очередной раз оглянувшегося Авессалома, полоснул по глазам яркий свет фары стремительно приближающего мотоцикла. С громким всхлипом втянув в себя воздух, он бросился бежать. Ветки кустов больно стегали по лицу и рукам. В голове шумело от выпитого пива, которое совершенно некстати стало проситься наружу. Парень мчался вперед, отчаянно борясь с буйной парковой растительностью, собственным страхом и тошнотой, подкатившей к горлу. Вдруг впереди послышались голоса. Окрыленный внезапно обретенной надеждой на спасение, он бросился вперед. Пробежал еще несколько десятков метров, выскочил на большую поляну и тут же растянулся, споткнувшись о длинное бревно, лежащее поперек тропинки, пребольно ушибив колено. Быстро поднялся, запрыгал на одной ноге, стараясь не наступать на ушибленную, которая наполнилась саднящей болью от лодыжки до бедра, и затих, прислушиваясь. Звук мотоцикла стих. Спереди послышался шорох шагов, и на поляну вышло несколько молодых парней, лет восемнадцати. Авессалом, нелепо подпрыгивая на здоровой ноге, заковылял навстречу своим спасителям, приветственно махнув им рукой. Один из парней махнул рукой в ответ. Что-то пронеслось в воздухе и с силой ударило Авессалома в глаз, взорвав левую половину окружающей его реальности ослепительной вспышкой. Наполовину ослепший, он снова рухнул на землю. Приближающиеся парни загоготали. Он попытался приподняться и снова упал, на этот раз больно ударившись затылком – один из парней наступил ему на грудь, припечатав к земле. В руках он держал круглый предмет, сваливший Авессалома. Приглядевшись здоровым глазом, тот узнал небольшой гандбольный мяч.