Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Ах да! — кивнула Цирцея. — Совсем о них забыла. Спасибо Флоберу, что напомнил. Хотя далеко не все испытывают удовольствие, называя их великими.

— Боже мой, так мы скоро пожалеем о том, что династия Тюдоров отреклась от престола, — сокрушенно добавила Алиса. — Республика республикой, но ведь наши нынешние выборные правители выглядят мелкими и жалкими по сравнению с монархами. Те уж как взваливали бремя ответственности, так и несли его всю жизнь. Разве найдешь среди консулов или сенаторов героев — хотя бы как император Траян? Даже с юридической точки зрения, что делает человека ответственным, контракт на четыре года, или на всю жизнь?

— Я слышала, что сенат решил отменить празднование дня коронации первого из Тюдоров, как излишне монархический выходной, — с осуждением напомнила Маркетта. — Его ведь и так давным-давно праздновали скромно и без размаха, кому он мог помешать?

— Еще бы! Наверняка им хотелось бы помнить лишь день Отречения, когда власть упала в руки — делайте все, что пожелаете. Словно строгий отец семейства внезапно обратился и ушел в монастырь, оставив прыщавого отпрыска на хозяйстве, — поддержала Алиса.

— Слышали, кстати, там опять заминают коррупционный скандал. Фу!

— Да и с эстетической точки зрения разве сравнишь упитанных лысых боровов во фраках с величественным монархом на престоле? — вздохнула Элиза и мечтательно протянула: — Как дивно выглядел бы принц Яков в горностаевой мантии!

— Вот только кто составил бы ему пару? — ехидно поинтересовалась Алиса. — Монарху нужна королева, но уж на таких, как вы, он точно не взглянул бы.

— Фу-у-у-у! — все три подружки синхронно показали ей языки.

— Противная ты, Алиса, — надула губы Элиза.

— Вот-вот, — поддержала ее Цирцея. — Я это тебе еще припомню.

Маркетта, напротив, примирительно улыбнулась.

— Не то, что бы мы всерьез верили… но нельзя же разбивать девичьи надежды так жестоко. Подумай, мы ведь можем утратить уверенность в себе. Что ты будешь делать, когда подруги наложат на себя руки?

— Ладно, ладно… — Алиса помахала в воздухе ладошкой. — Но мне вдруг и в самом деле стало интересно, кого бы вы сочли достойной воссесть рука об руку с принцем?

Элиза наморщила чистый лоб.

— Никто не годится. Даже самоуверенные красотки со старших курсов.

— Синдром собачки на сене? — усмехнулась Алиса.

— Чтобы нам было не обидно, нужна настоящая звезда, — предложила Цирцея. — Что вы скажете о Лерилин Лонро?

— Ах, что ты говоришь, Цири! Ведь ей уже под сорок, — поморщилась Элиза. — И вообще, легкомысленные актрисы тут совершенно не при делах. Будто не знаешь, чем там занимаются за кулисами. Поставить их рядом с блистательным принцем? Да ты смеешься.

— Хммм, тогда кого же?

— В стародавние времена дело решили бы перебором подходящих принцесс в окрестных королевствах, — подбросила идею Алиса. — Только теперь не осталось ни королевств, ни принцесс. Дочки нексиканских президентов, которые сменяются каждый год, не считаются.

— Если взглянуть с чисто эстетической точки зрения, то далеко искать не требуется, — меланхолично заметила Маркетта. — Неужели можно найти кого-то лучше, чем…

— …Конечно! — перебила ее Цирцея. — Как мне сразу в голову не пришло?..

— И, между прочим, самая что ни на есть принцесса, — добавила Элиза. — Признаюсь вам, девочки, к ней даже я не осмелилась бы ревновать.

Ага, кажется, даже я догадался. Впрочем, если я прав, то это не моя заслуга, а Алисы.

— …Чем Грего´рика Тюдор, — договорила, наконец, Маркетта. — По-моему, более идеальной пары и представить себе нельзя. Ужасно жаль, что они родные брат и сестра.

— Еще бы! — вздохнула Элиза. — Ах, как дивно они смотрелись бы на тронах, рядом друг с другом, с венцами на золотых волосах…

— Предлагаю объявить общенациональный референдум и реставрировать монархию, — деловито подытожила Маркетта.

— Мадемуазель Дюранд, позвольте пожать вашу мужественную… то есть женственную руку!.. — воскликнула Алиса, вскочила и, перегнувшись через столик и схватив тонкую ручку черноволосой подруги, с преувеличенным поклоном затрясла ее.

Она явно перестаралась — замочек на серебряном часовом браслете, случайно прижатый пальцем, расстегнулся, и наручные часики, сверкнув стеклышком, булькнули в кофейник, на котором почему-то не оказалось крышки.

Я уже приготовился хохотнуть, но, судя по тому, как Маркетта ахнула, и, изменившись в лице, вырвала руку и схватила кофейник, ей было совершенно не до смеха. Заглянув внутрь, она застонала, и, кажется, уже готова была в отчаянии запустить в горячую черную жидкость тонкие белые пальчики, когда я быстро протянул щипцы для сахара.