Аве Бак - Наставник

Замечу, дорогой читатель, если уж я взялся толкать Вам эту лабуду, то есть рассказывать эту занимательную историю, что Вася был именно хороший мальчик, в том самом смысле слова, в каком мы с Вами привыкли, особо не задумываясь называть чужих детей хорошими или плохими.

Он не пил, хотя водку и пиво попробовал несколько раз в компании одногодок-олухов, курил тайком, но был уверен, что бросит. Вася, что просто удивительно в наши словоблудные времена, почти не ругался матом и не любил слышать, как ругаются другие. Он был хорошо физически подготовлен, отец, как учитель физкультуры, потрудился ещё в его детские годы – привил любовь к спорту. Вася много и вдумчиво читал, писал неплохие стихи, вёл дневник своих наблюдений за миром и очень стеснялся девочек. Да! Поверьте мне, развращённые мифом о тотальной сексуальной безнравственности молодёжи читатели. Есть ещё девственники в старших классах наших общеобразовательных школ, несмотря на все старания учителей внушить полное омерзение ученикам к классической литературе, а вместе с ней к чистой любви, романтизму, верности, и всему тому прекрасному, во что давно не верят сами учителя.

Но кто-то может воскликнуть, ну вот, смотрите, только что на глазах у почтенной публики был описан, можно сказать, идеальный подросток, продукт гармоничного взаимодействия, слившихся в передовом педагогическом экстазе крепкой семьи и прогрессивной школы. Увы! Разочарую Вас, ибо смысл моего повествования в нелицеприятном оглашении сермяжной правды.

Соседом Ручкиных по лестничной площадке был пенсионер дядя Саша, вернее, Александр Рафаилович Перчик, бывший директор областной филармонии. Человек одинокий, холостой, а почему, попробуйте догадаться сами. Всей своей одинокой душой эстета дядя Саша любил маленького Васеньку с самых ранних лет, а малютка привык называть его дедушкой. Именно эта чистая, бескорыстная привязанность старика и мальчика наполняла новым ароматным смыслом жизнь первого и очень повлияла на настоящую образованность второго.

У Александра Рафаиловича была прекрасная домашняя библиотека отечественной и зарубежной классики, множество книг по искусству и чудесная фонотека классической и джазовой музыки. Полный интеллектуальный набор старого интеллигента. Когда его длинные тонкие пальцы доставали матового жука винилового диска, особенно завораживающе мерцал чёрный крупный камень в серебряном перстне, и он говорил: «Послушаем, друг мой, «Пер Гюнта» Грига, ощутим прозрачность и величие северных фьордов». Эта, некоторая напыщенность не резала Васиных ушей, в этих словах не было фальши как во всём остальном мире, а в остальном мире не было Грига, Врубеля, Рембо и, вообще, так называемый остальной мир жил именно как выброшенный остаток чего-то ненужного из квартиры дедушки Саши. Да и будем откровенны, кто и что может лучше повлиять на душу юноши, чем мудрый образованный старик, хоть он живой персонаж или книга. Ведь все умные книжки – это слова мудрых стариков относительно нашего времени, даже если книжки они писали молодыми.

Так лепилась натура нашего героя из материалов двух разных свойств: прагматизм и расчет родной семьи, и мир духа старого соседа.

Итак, наш юный друг, как говаривал господин Перчик, был одновременно и плох и хорош, как большинство из нас, но в силу своей молодости и неискушенности находился к хорошей части своей натуры гораздо ближе, чем любой тренированный жизнью взрослый. Был он среднего роста, строен, блондин с голубыми, как принято считать, предательскими глазами, и обладал очаровательной застенчивой улыбкой, которая легко обращалась на циничную усмешку всем обеспеченного человека.

Существовало ещё нечто в жизни Васи Ручкина, что сыграло определённую роль в его человеческом оформлении. Как это не банально – это была любовь! Да! Именно любовь! Хотите с большой буквы, хотите с маленькой, но любовь. Красивая, трепетная любовь подростка, не опошленная даже фантазиями на тему откровенных картинок и видео из порносайтов, которые, конечно, он с удовольствием маленького самца внимательно разглядывал.

Это была одноклассница. Брюнетка, Илона Северцева. Провоцировало на интерес к её особе уже само сочетание имени и фамилии. Что-то абсолютно южное, тёплое, пляжно- средиземноморское звучало в имени Илона, которое обрамлялось холодным, колючим в легкий морозец снежком – Северцева. Сразу представлялась прекрасная пальма, по капризу природы выросшая где-то в Арктике, на удивление белым медведям. Стройная пальма в ледяных торосах, стала дамой сердца школьника Ручкина, со всеми вытекающими для души и сердца последствиями: стихи, мечты, медленные танцы на школьных балах и т. д. Но в отличие от своего прыткого папаши Василий не был дамским сердцеедом, и если природа решила, в данном случае отдохнуть на потомстве, то сделала это по части любвеобильности. Короче, Васино либидо попёрло в голову, оставив на время без работы ту самую сферу, которая это либидо и порождает.