Евгений Кремнёв: Невестин мост. Дай бог, и ты мне не будешь нужна!..

– А, вы… не знаю, как выразиться… Может духи?..

Блондинки засмеялись. – Они, они самые! Только мы «флэтки», – добавила огромная. – А, ты – тень.

– То есть?

– Ты прозрачненький, пушистенький, а мы с телами, одежду имеем как у этих, – она небрежно кивнула на парочку, приближавшуюся к ним. – И ты не можешь сделать то, что можем мы. – Она торжественно подняла палец. – Например!

Огромная блондинка шагнула навстречу паре, и ущипнула девушку за грудь, а парня пощекотала в паху. Гулявшие застыли друг против друга и покраснели. У девушки столбняк прошел быстрее. – Ах, вы свиньи, мужики, какие! Два слова сказал и уже чуть ли не в трусы лезет!.. – выстрелила она гневную тираду. – Ой, сволочь бесстыдная!.. Кретин!..

Ее провожатый, потрясенный женским коварством, разинул рот, не в силах возразить, наконец, его прорвало: – Да ты! Ты!.. Ты что только что у меня здесь делала?! Вот здесь, а?! – он гневно указал на свою ширинку. – Ты же, шалашовка, только что яйца мне щекотала!

– Кто я?! Да, ты мразь ползучая!! Да, вешать вас таких надо!!..

Она бросилась на него с кулаками, но он, побелевший, перехватил ее руки, сжал так, что она пискнула, и прошипел: – Выкину на хрен щас с моста! – отбросил ее к перилам и зашагал прочь. Его несостоявшаяся подруга захлюпала носом, развернулась и пошла в противоположном направлении, зло цокая набойками на каблуках, которые она подбила как раз к их первому свиданию. Флэтки расхохотались.

– Жестоко вы их. Мне их жаль. Может быть, у них любовь какая-никакая получилась, – посочувствовал Иван.

– Оставь ты их жалеть. Малого стоит их любовь, если они с полуоборота в зверей превращаются.

– А, знаете, что я сейчас подумал: это же вы подстроили мне аварию.

– He-а. Ты сам ее хотел.

– Но ты же, – он ткнул пальцем в большую блондинку, – появилась на дороге, я и кувыркнулся.

– Если бы ты не хотел смерти, ты бы нас не увидел, еще тогда, в автобусе. Для людей не отмеченных, нас нет.

– Но вы – есть, – сделал печальный вывод Иван-новопреставленный.

– Правильно. Поэтому летим с нами.

Иван взмыл в воздух вслед за ними.

…К центральной площади со стандартным набором из «белого дома», памятника с указующей дланью, гостиницы и кинотеатра, примыкал большой, ухоженный сквер.

Они летели вдоль одной из аллей. Зависли у фонаря. Изящная блондинка сказала: – Запомни это место и «плиз» за нами.

Флэтки одна за другой нырнули головами в газон и исчезли. Иван засомневался, потрогал голову, но… ничего не трогалось – или нечего или нечем было. Молодой человек отбросил сомнения и повторил их маневр.

После погружения в секундную темноту, он вынырнул – все тот же сквер, но только здесь был не день, а вечер. Рядом стоял столб с часами, они показывали семьдесят минут шестого. Флэтки махнули ему, и Иван полетел за ними. Закатное солнце висело на юге, а не на западе, как было «там».

За гостиницей стоял двухэтажный особняк. Они опустились на ступени и вошли внутрь. Большую дверь с золотой табличкой «Отдел аварий и катастроф со смертельным исходом. Прием круглосуточно» открыли без стука.

За полированным столом, в кресле больше похожем на трон, сидел молодящийся толстяк. На шее у него висела огромная золотая цепь, на голове золотая корона, похожая на кокошник, из-под нее выбивались лисьи огненно-рыжие пряди. Помещение оказалось роскошным то ли авто-, то ли авиасалоном. Справа и слева от рыжего – сверкающим первым рядом – стояли «Бентли», «Ягуары», «Мерседесы», «Ауди», прочие «Бугатти», за ними – менее значимые «Шкоды», «Мазды», «Фиаты», в глубине матово поблескивали фюзеляжами «Боинги», «Ту», «Яковлевы», боевые «Фантомы» и «Сухие» и ещё масса летательных аппаратов, вплоть до древних «Фарманов» и «Блерио».

Из-за раздувавшихся ноздрей толстяка и нетерпеливого постукивания пальцами, унизанных сверкающими перстнями, можно было заключить, что он предельно раздражён сухопарой дамой в очках, молча вперившейся в него и ждавшей, очевидно, какого-то ответа.

Завидев флэток, толстяк – его звали Гангут – откинулся на троне, его глаза умаслились, и рот растянулся в улыбке, сверкнув двумя рядами золотых фикс. – Ах, девчонки! Давненько не виделись!.. Какими судьбами!..

Дама перевела испепеляющий взор на вошедших. – Вы что, только по-хамски можете входить? Постучать – руки отвалятся? А языки отсохнут – разрешения попросить?

– Я сейчас, сейчас! – замахал рукой толстяк, другой придерживая сваливающуюся корону.

Иван не успел моргнуть тем, что было глазами, как флэтки вышмыгнули за дверь.